Рядом хрипел Колька, матерился. И слышно было, как и его мутузили.
И вдруг Димка почувствовал, определил ушами, что удары с двух сторон прекратились, и он поднял глаза.
— Смотри, Рустик, я достал его игрушку, — сказал Иван, стоявший над Колькой, и вытянул руку с кустарным пистолетом Герасименко.
— Ух ты, револьвер, — протяжно сказал Рустик с ударением на слоге «во» и усмехнулся. — Ну что ж, сейчас мы поиграем.
Меж тем Рустам достал свой пистолет и направил на встающего Димку. В тот же момент Иван нацелил ствол револьвера на поверженного, хрипящего и плюющего под себя Николая.
— В смысле, как поиграем? — быстро осведомился Иван.
— А вот как, — Рустик приставил ствол ко лбу вставшему на колени Кукарскому (Димка замер, неприятно ощутив холодную сталь). — Патрончики из барабана достань, но один оставь.
Ваня повел бровью. Хмыкнул, покачал головой. Колька поднял голову, сел на земле и выжидающе посмотрел на Ваню. Меж тем Иван выполнил указание Рустика — опустошил барабан до одного патрона. Остальные спрятал в карман.
— Значит, русская рулетка, — довольно воскликнул Ваня. — Классно ты придумал, Рустик! Ух, как мы сейчас поиграем!
И он со стрекотом прокрутил барабан ладошкой — туда-сюда, да так картинно, словно ребенок с игрушкой.
Димка и Коля переглянулись. Глазами они сказали друг другу все — и поняли друг друга без слов.
Ваня протянул пистолет Николаю.
— На, держи. Правила знаешь? — усмехнулся он.
Коля медленно кивнул.
— Ну что, языки прикусили, придурки?! — Рустам схватил Димку за ворот куртки и больно ткнул стволом в щеку. — Если твой дружок не поиграет, я тебя пристрелю!
У Димки по спине пробежал холодок. «Пристрелю» — глухо отозвалось в голове.
— Вот сволочи! — прошипел Коля и, сев на землю, дрожащей рукой взял собственный револьвер.
У Кукарского поплыло в глазах. «Если перехватить рукой ствол этого Рустика, если отобрать у него оружие и… — подумал Димка. — Но я не смогу, блин, ни хрена не смогу!»
Коля медленно приставил револьвер себе к виску, положил палец на спусковой крючок. В голове тоже заметались и переплелись мысли, куча мыслей. «Как быть? Выстрелить в этого ублюдка? Но тогда тот, второй, убьет Димку. Да и если осечка? Тогда Димка окажется убит, а я один против двоих бандитов, и все станет бессмысленным. Нет, не пойдет, бред!»
«А если нажать? Я же выиграю! Я обязательно выиграю. А потом, когда передадут револьвер Димке… Можно будет что-то сделать, что-то резкое, быстрое».
«А если я не выиграю? Если я сейчас сдохну? Тогда всему конец! Тогда прощай эта чудесная жизнь! Прощай Любка, прощайте путешествия во времени! Прощай сладкое милое тело, так обожающее спать с Любой! О, как прекрасно на свете любить Любовь, видеть ее истому!.. Нет, я не почувствую боли. Ведь боль продлится только секунду или две. А потом — просто тьма. И мне уже будет наплевать. На все. На что бы то ни было».
— Ну ты, чего ждешь? — не вытерпел Рустам. — Считаю до двух и стреляю в твоего дружка.
— Давай резче! — Иван слегка пнул Колю Герасименко.
— Раз! — громко отчеканил Рустам.
Все напряглись.
— Да сейчас, — прохрипел Коля. — Дайте приготовиться.
— Чо тут готовиться? — нервно усмехнулся Иван. — Нажимай и все!
— Два! — выкрикнул Рустам.
Коля зажмурился и… сильно дрожащей рукой, с ожиданием боли и конца, нажал спусковой крючок.
Щелчок прозвучал так, словно бог под ухом цокнул языком. Пронесло.
У Димки жар, охвативший его секунду назад, сменился на холод и мурашки.
В то же мгновение раздались выкрики откуда-то со стороны, но близко, шагах в пяти от места игры.
— Стой, не двигаться, стрелять буду!
— Бросай оружие! Полиция! Вы арестованы.
Иван с Рустиком замешкались, закрутили головами, и тут же набежали трое полицейских — двое с автоматами, один с пистолетом. Коля выронил револьвер из рук, обхватил голову и затрясся со всхлипами. Димка вытер пот со лба. Рустам бросил свой пистолет на землю.
Подошедший капитан в полевом мундире его подобрал. Каждый автоматчик приставил ствол к каждому бандиту.
— Руки за спину! Лечь на землю!
И спустя миг роли поменялись. Иван и Рустам, матерясь, нехотя опустились и оказались в том же положении, что и некогда Коля с Димкой. А последние так и остались сидеть на земле.
Пока их не подняли и не повели к двум полицейским машинам за компанию с бандитами.
Коля расположился на стуле в полумрачной комнате, напротив следователя, записывающего что-то за столом на лист бумаги. У следователя, или точнее, оперативника было овальное лицо с исключительно некрасивыми, слащавыми губами и угловатыми скулами.
— Итак, вас опознали. Несколько раз в пещерах объявляли тревогу среди персонала. Вы заходили в пещеру с группой и пропадали. Поиски человека проходили безрезультатно. Им пришлось сообщить в полицию. Вы думали, что этот факт останется незамеченным? Как бы не так! — опер постучал пальцами по столу. — Сегодня вас опознали два экскурсовода.
— Они ошиблись, — равнодушно сказал Коля. — Это был не я. Никуда я не пропадал. Я вообще сегодня первый раз в Кунгуре оказался.
— Вот только давайте не будем! — резко возмутился оперативник. — Вчера утром пропали двое, до этого — еще двое. А сегодня явилось четверо. И вы в том числе. Как это объяснить?
Полицейский наклонился ближе, приоткрыл противные губы, уставился на Колю недобрыми серыми глазами.
— А в чем собственно меня обвиняют? — Герасименко глянул в окно, там качнулась набухшая зеленью ветка тополя.
— А хотя бы в ношении самодельного револьвера. Где вы его взяли?
— Послушайте, это не мой револьвер, — разозлился Коля и глянул на оперативника. — Это тех бандюг пистолет.
— Ну да, они — бандиты, проходили по другим ориентировкам. Теперь им точно посидеть придется. Но они говорят в один голос, что это ваш пистолет, — спокойно изъяснился хозяин кабинета, выпрямив осанку.
— Не-не-не, они просто хотят на меня… как это называется? Повесить пушку? Нет, не так. М-м. Короче, списать револьвер на меня.
— Ладно, — вздохнул оперативник, — вы рассказываете правду, и я вас отпускаю. Под подписку о невыезде. Пистолеты мы все равно изъяли как вещдоки.
— Хорошо, так и быть, я вам сознаюсь. — Коля честно посмотрел на полицейского. — Вот, слушайте. Я и мой друг Дмитрий Кукарский… В общем, мы с некоторых пор вместе путешествуем во времени. А до этого я один путешествовал. Мы остаемся в пещерах, в третьем гроте, ибо он какой-то волшебный, и, затаившись там, мы незаметно перемещаемся в тысяча девятьсот восемьдесят третий год.
Все это Николай проговорил быстро и четко.
— Вы что, на полном серьезе? — опер сделал странное выражение на лице, словно приготовился воскликнуть, выдавить из себя нечто злобно-удивленное.
— Ну конечно на полном серьезе, — Коля не моргнул. — Вот и патефон мы оттуда принесли. Тоже вещдок?
— Бред какой-то! Перестаньте дурачиться! — опер напрягся и даже слегка покраснел, Коля принялся машинально наблюдать, как двигаются некрасивые губы визави. — Мне тут не надо комедии разыгрывать! Или может ты в камеру к уголовникам захотел? Я из тебя дурь-то быстро повышибаю!
— Не верите, — печально вздохнул Николай, когда опер замолчал. — Я так и знал! Но тогда скажите, откуда же у меня взялся патефон?
Полицейский почесал кончик носа.
— Да леший тебя знает! Скорее, у тебя с мозгами не в порядке. Таскаешь патефон вместе с собой, туда-сюда. Короче, отправлю-ка я тебя в психиатрическую, на обследование.
— Еще чего! — обиделся Коля. — Слушайте, вы же обещали меня отпустить! Под подписку. Ну. Я же не опасный для общества. Хорошо, никуда я не перемещался. Просто оставался в пещерах, а потом выходил позже сам. Ну, дурью маялся.
— Ладно, — заключил опер. — Посидишь в коридоре, подумаю, что с тобой сделать.