— Не критично, рана неглубокая, так что жить будешь, рыбачка.
Эла пытается смеяться, но нога даёт о себе знать.
— Что здесь случилось?
За нашими спинами гремит голос Раевского. Услышал-таки клич ребёнка. А он метеор, если так подумать.
— Пап, все нормально, — Эла смотрит мне в лицо испуганными и глазами, и я её понимаю, потому что её папаша злой, как сто чертей.
— Ты что-то с ней сделала?
Это вопрос предназначен мне. И зря его Раевский озвучил.
— Ты рехнулся? Вообще совесть потерял?
— Пап, Ева меня спасла. Доска лопнула, и я в воду полетела.
— Покажи, где ещё болит.
Меня бесцеремонно отталкивают или это я так в сторону шарахнулась от Раевского, что меня снесло взрывной волной. Я, не удержав равновесия, падаю на задницу и понимаю, что неплохо приложилась. Теперь моя пятая точка долго будет страдать. В этот момент Раевский стаскивает с себя футболку и прикладывает к ране на ноге дочери. Что-то ей говорит ласковым голосом, но я толком слов не разберу, ибо шумит в ушах.
Черт, черт, только не это! Я пытаюсь подняться, но ноги словно не слушаются меня. Контрольным выстрелом стало то, что я увидела на тренированном животе Раевского такое же тату, как и у его бессмертного братца. Меня словно выключили. Я пялюсь в зону резинки штанов, куда прячется половина татуировки. И, кажется, забываю, как дышать. В голове набатом кричат: а ну очнись! А нет, я же должна опозориться до конца. Зеваю ртом, как птенец, и понимаю, что во рту пересохло.
— Вставай.
Перед носом появляется широкая ладонь мужчины, которую я демонстративно игнорирую.
21 глава
Ева
Какая безвкусица — одинаковые тату. В чем же индивидуальность? Впрочем, мне не понять странности близнецов, и какие у них законы бывают тоже не интересовалась. У меня-то и обычной сестры не было.
Лишь увидев его прохладный взгляд, понимаю, что веду себя, как дикарка. Океюшки, мы девчонка не критично гордая, так уж и быть воспользуюсь помощью. Хотя прикасаться к нему нет желания. Мне вообще желательно его не видеть ближайшие тысячу лет. Так нет же, судьбинушка наградила счастьицем: он — мой препод, мы живем в одном доме, он — давний приятель моего отца. Как это вообще все назвать адекватным?
И вот сегодня какого крестика его нелегкая сюда принесла? Вот чую пятой точкой, которую расшибла нечаянно, что папка за между прочим проболтался о поездке этому нехорошему человеку. Не просто так он здесь появился, чувствую.
Раевский сильно сжимает мою ладонь, рывком поднимает меня на ноги. И только сейчас я замечаю слева, на ребрах мужчины, ещё одну татуировку. Но это не какой-то вычурный рисунок, как на животе. Это обычная короткая фраза на английском.
— Да, у меня есть ещё одно тату, — говорит Раевский, видя направление моего взгляда на надпись. — Первую мы набили в шестнадцать, поспорили с девчонками, что нам не слабо.
— Как банально. И рисунок, как не прискорбно, ну такое себе.
— А мне кажется, на то время выглядело стильно.
— Ах, ну да…ну да… то время. — «Миллион лет до нашей эры», едва ехидно не соскочило с моих губ. — И как удивили девчонок?
— Естественно.
Кто бы сомневался. Брат Раевского до сих пор всех впечатляет девчонок, притом разных возрастов. Даже я, как дура набитая, клюнула на яркую обертку, словно на планете остался единственный экземпляр мужчины и того сейчас на части раздерут. Мерзость. Чувствую к себе что-то сродни неуважения за тот опрометчивый и глупый поступок.
Я вытираю руки об важную салфетку и наблюдаю за тем, как Эля пытается встать. А девчонка шустрая. Вроде бы нас не слушает, но я же понимаю, что ушки у нее на макушке.
— Давай помогу. Уже не болит?
— Немного. Пап, твою любимую футболку испортили.
— Пустяки. Сейчас же принесу тебе аптечку. Кстати, давай рыбачить ко мне. Этот мостик не внушает больше доверия. Я сейчас же заберу все твои вещи.
— Окей.
А вот мне кажется, что девчонка больше воспрянула духом.
— Давай помогу. Держись за руку.
— Вот ещё, здесь царапина, я больше испугалась.
— Дочь, ты уверена?
— Конечно, папуль, я за аптечкой. Не переживай.
— Карташова, притормози.
У меня едва волосы на затылке дыбом не стали от его громогласного «Карташова». Моё лицо тут же вспыхнуло, круто поворачиваюсь к мужчине и негромко произношу каждое слово, но так, что бы Эла не услышала.
— У меня есть ИМЯ!
— Чшшш, зачем так реагировать?
Насмешливо смотрит мне в глаза, а я понимаю, что говорить мне с ним не хочется. Я приблизительно представляю ход его разговора. Мне это совершенно не интересно. К тому же там мои угли догорают, а запас не безразмерный. К приезду отца и Альки хочу все приготовить. А вообще, после такой встречи, была мысль поискать другое место, ведь критически рассмотрев местность, я поняла, что вглубь есть еще несколько песчаных пляжей и небольших полян у берега.
— Мне кажется, мы обо всем поговорили, каждый высказал свое мнение друг о друге. О чем еще говорить?
— Я был не прав. Ты обязана вернуться на мои пары, чтобы у тебя не было ещё больших проблем, чем они созрели на этот момент.
— У меня нет проблем! Вот не хожу к тебе — нормально себя чувствую.
— Прекрати истерику. Ты не девочка пятнадцатилетняя. У тебя прекрасные показатели из предыдущего университета.
— Да? А ты даже соизволил порыться в моем досье? Впечатлен? Вижу по глазам, что да. В голове диссонанс? Как такая, как я, успевает по всем фронтам пробежаться?
— Все высказала?
Максим хмурится, бросает на траву удочку, банку ставит у ног и разворачивается на сто восемьдесят градусов. Он смотрит на камыши, на плавающих лебедей, а я…а я не понимаю, почему до сих пор не послала все подальше и не ушла к своему мангалу. Или его фраза о том, что был не прав, так подействовала? Собственно, если мы здесь задержались, я так уж и быть, доведу этот разговор до логического завершения. Возможно, нам действительно стоит установить какие-то рамки и не реагировать друг на друга.
Алька! Как же я могла о ней забыть! Она так старалась, чтобы попасть к нам! Я даже не представляю, что она наплела родакам, чтобы те пошли на попятную. Да! Только ради неё я должна меньше брыкаться. Это меняет дело. Полностью меняет.
— Ты должен мне кое-что пообещать, если ты конечно искренен в своем желании. Со своей стороны тоже пообещаю ответственного отношения к твоим парам.
— Слушаю.
Раевский поворачивается ко мне, смотрит пытливо, больше не пытается вставить слова. Святая Матрона, сколько видела чертовски привлекательных мужиков, а этот выглядит не хуже тренированных парней. Это же ему столько лет, как и отцу? Ну да, приятели же. А он с братом в отличной форме, хотя теперь мне кажется, что у Макса плечи шире и волосы на груди гуще. Или это уже мои личные фетиши, и я их ищу в каждом высоком, симпатичном парне.
— Ты перестаешь меня замечать на парах, кроме тех моментов, которые требуют конкретной работы по теме.
— Согласен.
Он склоняется, чтобы забрать удочку и банку. Я же довольно ликую, теперь перед Алькой будет не стыдно.
— Ты ничего не забыла? — Слышу вдогонку, ведь на веселой ноте я вырвалась вперед, чтобы заняться полезными делами.
— Ты о чем? — Поворачиваюсь к Максу и поправляю волосы, ведь я действительно запамятовала.
— Ева, обманывать не хорошо, — мне показалось или на его губах появилась едва заметная улыбка.
— А, точно!
Поднимаю руку вверх и, как прилежная ученица, даю обещание.
— Обещаю больше не подстрекать Батурина к рисованию.
Раевский впервые за долгое время искренно рассмеялся.
— Ты же его не подстрекала? — Смотрит внимательно, словно что-то ищет в моих глазах.
— Ну, точно не к такому, это же мерзко.