Аваритиа.
— Золотая жопа вынес из приюта даже больше, чем я думал, — произнёс демон.
— Ты так же прячешь свои побрякушки дома.
— Ну уж нет, — Тиамат нахально улыбнулся. — Я изобретательнее.
— Точно. Аваритиа бы не додумался жениться на той, кого поклялся убить, чтобы подобраться к ней как можно ближе.
Улыбнувшись, Тиамат рывком притянул к себе Гелиос и прижал к стене своим телом.
— Не слышал возражений, — вглядываясь в глаза, он провёл большим пальцем по её нижней губе, — и не видел попыток бегства.
— О? Так был смысл убегать? — она подалась вперёд, игриво щёлкнув длинными клыками. — Один раз я это сделала. Когда убила тебя.
Улыбаясь, Гелиос провела по двум красноватым точкам на шее Тиамата — месту своего укуса. И через секунду демон зажмурился и зашипел от прошедшего по телу разряда ревности.
С другой стороны шеи у Тиамата был ещё один укус. От другой женщины.
И Гелиос не могла об этом забыть.
— Твою мать, — процедил он. Ревность — тоже грех, и ревность ангела была тяжёлой, давящей, болезненной. — Когда ты уже забудешь об этом?
— Когда увижу на блюде голову этой суки.
— Не думал, что генеральша ангелов — ревнивая стерва.
— Привыкай, — хмыкнула она. — Я полна сюрпризов.
Тиамат боднул её в лоб центральным рогом, после чего поцеловал. Ревность отступила на второй план, теперь демон млел от солнечной, дразнящей, наполняющей тело энергией похоти.
Плюс управления похотью — этот грех был самым приятным, самым сладким. Минус — секс требовался, даже когда Тиамат падал без сил. К счастью, Гелиос никогда не останавливало его состояние.
Ангел оборвала поцелуй, заставив демона выдохнуть с громким, умоляющим стоном.
— Сначала саркофаг, лордёныш. Потом можешь взять меня хоть на нём.
Он улыбнулся, вглядываясь в её игривые золотистые глаза. Тиамат был уверен, что о сексе на саркофаге его жена подумала в первую же секунду, как увидела древний гроб.
— Ты неисправимая, больная извращенка.
— Продолжай. Меня заводят твои комплименты.
С этими словами Гелиос выскользнула из его объятий и потянула Тиамата за собой, взяв за руку.
Понять, что они приближались к саркофагу, было несложно. Парень потёр уголки глаз, морщась от сизой дымки скопившихся в комнате грехов. Их излучали вампиры, демоны, ангелы. Первых Гелиос поприветствовала не улыбкой, но оскалом. Последним же лишь молча кивнула.
Тиамат, глядя на нежить, хмыкнул, подошёл к одному из тайников Аваритии и с самодовольным видом вытащил длинный, острый, идеально сбалансированный меч. Вампиры и ангелы переглянулись, а демон, сощурившись резко подался вперёд. Кровососы от напряжения дернулись и попятились назад.
Тиамат улыбнулся шире, удовлетворённый эффектом. Эти вечно самодовольные твари не забыли, кто совсем недавно грохнул древнего короля вампиров.
— Тебе не надоест выпендриваться? — спросила Гелиос, когда за ними закрылась тяжёлая дверь.
— Можешь меня за это выпороть.
— Как же сильно тебе этого хочется! Уже в пятый раз слышу это предложение!
— И где же твои решительные действия, мой генерал?
Ангел коснулась пальцами его лица, провела по скуле, сжала подбородок и повернула голову демона в сторону саркофага.
— ...срань господня.
— Я о том же.
— Даже вампирскую королеву не запирали в такой роскоши.
— Да, — Гелиос подошла ближе к белому гробу. — Мне это тоже не нравится. Антарес и меня держали в гробах, предполагая, что однажды мы из них выйдем. А эту тварь заперли так, что открывает её только... воздействие.
— В каком смысле? — не выпуская меч из рук, Тиамат подошёл к гробу, постучал костяшками пальцев по спокойному, улыбающемуся лицу. Сейчас на саркофаге был изображён бледный, лишённый цвета мужчина, державший в руках младенца. Его плечи укрывали перепончатые крылья, а из глаз текли кровавые слёзы. Тиамат попытался вспомнить такого персонажа в легендах и не смог. — Ты знаешь, кто это?
Гелиос молчала какое-то мгновение, вглядываясь в спокойное и вместе с тем полное горя лицо.
— Вельзевул, рыдающий из-за страданий своего рода. Хороший мой, когда серых демонов превратили в обезображенных рабов?
— До моего рождения.
— И до моего. А родилась я до нашей эры.
Тиамат вздрогнул, ощутив пробежавший по спине холодок. Раньше он не верил в мифы о древних существах и, убивая монстров, не мог даже предположить, что в мире существует кто-то сильнее короля вампиров. Потом в его жизнь вторглась живая легенда — начало, которые вот уже тысячу лет считались вымершими и превратились в красивые сказки о прародителях ангелов.