— Целься в глаз, урод.
На негнущихся ногах Тиамат повернулся к Гильгамешу. Вместо него на сером камне лежала Гелиос. Стиснув клыки, она выдернула из лба метательный нож, смахнула с лезвия свою пылающую кровь. Порез не затянулся, её раненая рука безвольно болталась, а вместо двуручного меча в её ладони был знакомый одноручник из серебра.
Тиамат проклял себя за осторожность.
Теперь ему было понятно, как работала иллюзия. Вместо Гелиос он видел Гильгамеша и, судя по её замутнённым глазам, она тоже видела кого-то другого.
— Ты многому научился у отца, Эа, — процедила она, прижав рукоять меча к раненному плечу. — Он хорошо изучил мои слабые места.
Тиамат едва не задохнулся, услышав это имя. От демона исходил густой, плотный, почти слепящий страх, которого он не замечал — до того сильно его испугали ранение и помешательство Гелиос.
Но это имя. Она согласится на него! Она согласится! Она впервые с ним согласится!
— Но кое-что ты забыл, — хмыкнула Гелиос. — Я была бы ничтожеством...
Она махнула рукой, плеснув в лицо Тиамата полыхающей на воздухе кровью. Зашипев от боли, он сделал шаг назад, хватаясь за рану.
Гелиос напала. Удар был ощутимо слабее, но всё же отдался вибрацией в костях, когда Тиамат блокировал его.
— ...если бы полагалась только на своё бессмертие.
Тиамат зарычал, навалившись на меч, заставляя Гелиос пятиться назад. И это сбило его с толку. Всегда такая невероятно сильная, могущественная, сейчас она была слабой, беспомощной. Лицо щипало, точно от кислоты, с него сползала кожа, а Тиамат сильнее всего боялся за свою жену.
Но страх быстро улетучился, когда она нырнула под его меч, подцепила его голень ногой и врезала локтём по носу. Тиамат зашипел и попятился назад, рухнув на твёрдый камень. Из-за ранения Гелиос утратила природную скорость, но она всё ещё оставалась ловкой, тренированной.
И, что паршивее всего, она была великолепным воином.
— Твою мать, — процедил он, направляя в Гелиос гнев. Они давно были вместе, но Тиамат никак не мог привыкнуть к невосприимчивости ангела к этому греху. — Очнись!
В ответ Гелиос только приставила остриё меча к его горлу.
Скрипнув зубами, Тиамат схватился за металл, пустив себе кровь и направив по нему вверх те грехи, которые считал безопасными: гордыню, тщеславие, равнодушие, лень. Гелиос дрогнула, ощутив часть его силы, сделала шаг назад.
В этот момент Тиамат ногой ударил по её голеням, с лёгкостью повалив ангела в пыль и грязь.
И тут же пожалел от того, с какой легкостью ему удалось её сбить.
— Срань, — он подскочил на ноги и раненный, с обожжённым лицом и явно сломанным носом, подбежал к ней, чтобы помочь подняться.
Гелиос отблагодарила его метким ударом коленом по яйцам и точной атакой ножом в печень.
Тиамат кашлянул кровью, схватившись за рукоять оружия. Стиснув зубы, он рухнул на колени. Кровь хлестала из раны, пропитала одежду и серую пыль, но демон цеплялся за мысль, что это не смертельно. Гелиос не носила оружия из золота.
И Тиамат поклялся тоже не носить его с собой, если сможет выбраться из эры наказаний.
Тяжело дыша, Гелиос поднялась.
— Ты не мой сын.
Он поднял голову, в который раз в самом деле желая убить её и сделать это максимально болезненно.
— И пахнешь ты, как... — она опустила оружие.
— Дошло, истеричка?
— Пошёл в жопу, — она скрипнула зубами. — Какого хрена ты таскаешь с собой золото?
— Привычка, — стиснув зубы, Тиамат направил в руку гнев и, зажмурившись, вытащил нож. Вытерев кровь с подбородка, он подумал, что раньше ни одна немёртвая тварь так и не смогла ранить его настолько серьёзно. Подобраться так близко смогла только та, кому он доверял сильнее, чем самому себе. — Да и давно хочу пустить пулю в задницу твоего зама.
— Не о той заднице думаешь.
Тиамат поднял на неё взгляд, ухмыляясь, но тут же поник, увидев, что кровь до сих пор хлестала из её плеча, а Гелиос даже не пыталась перевязать рану. Да и какой смысл в этом? Кровь ангела сожжёт любую повязку.
— Гелиос... твою мать, мне так жаль! Говно! Сука! Как тебе помочь?!
Его хвост беспокойно дёргался, он, обжигаясь и матерясь, сорвал с Гелиос остатки камзола, попытался протереть рану, но в итоге только сильнее ранил себя.
— Лордёныш, — вздохнула она.
— Хуёныш, — огрызнулся он. — У тебя будет заражение!
— Какое, нахрен, заражение?! У меня кровь горит!
— Спасибо, я заметил!
Но когда Гелиос коснулась его лица, он застыл. Когда она отщипнула кусок кожи и выкинула его, он вздрогнул и коснулся сожжённой плоти.
— Выглядишь хуже собачьего ануса.
— Сама догадаешься, чья это вина, или тебе напомнить?