Улыбнувшись, Гелиос сжала его ладонь здоровой рукой.
— Не переживай, скоро рана заживёт. Ну а я люблю тебя даже таким уродом.
Тиамат просиял улыбкой.
— И я тебя люблю. Какой бы невыносимой сукой ты ни была.
Они оба вздрогнули, услышав странный, ни на что не похожий звук. Словно что-то булькало, скрипело и рычало одновременно. Кровь Тиамата и пылающая кровь Гелиос, смешавшись, впитывались в твёрдую породу, окрашивали её алым, раскалывали. Но, что более важно, из-за этого разрушалась иллюзия. Эра наказаний таяла, рассеивалась, стекала, точно тусклая, отвратительная краска со стен.
— Кровь, — пробормотала Гелиос.
Стоило Тиамату пустить кровь Гелиос, как иллюзия рассеялась. Стоило ей ранить его, как она прозрела.
Да и первый из семи саркофагов открылся с помощью крови.
Они встретились взглядом. И, пока магия Первого полностью не исчезла, Тиамат прислушался к грехам в комнате, впитал их, усвоил.
— Оно голодно, — выдохнул он. — Но его грехи вялые. Оно... будто бы и не надеется, что его освободят.
Гелиос прикусила нижнюю губу.
— Значит, до нас были неудачники, которым этого не удалось, — вздохнув, она вновь сжала ладонью рану. — Лордёныш, не думала, что произнесу это...
— Что?
— Ты побудешь моим телохранителем, пока рана не затянется?
Он закатил глаза.
— Ещё спрашиваешь об этом? Это меньшее, что я могу сделать!
— Ты всё ещё можешь выполнить давнее обещание и убить меня, — сказав это, ангел кокетливо вытянула губки.
Тиамат хмыкнул и притянул Гелиос поближе к себе.
— Пока ты моя жена, умирать ты будешь долго и счастливо.
— Дерьмо.
Он мягко поцеловал её. Гелиос не отстранилась, напротив, легонько прикусила его нижнюю губу.
— И второе.
— М?
Она вновь посмотрела ему в глаза и произнесла со всей серьёзностью.
— Я никогда не позволю назвать сына так, как я подзываю собаку.
Тиамат сначала хмыкнул. Потом расплылся в улыбке. Потом болезненно, нездорово расхохотался, кряхтя и сгибаясь пополам от боли в животе. Шок, нервное потрясение и паника вылились в истерику, которую он никак не мог остановить. В таком состоянии он потерял контроль над грехами, из-за чего они разошлись по комнате мелкими волнами, наполняя сам воздух сизым цветом.
Он смог взять себя в руки только когда второй саркофаг щёлкнул и с оглушительным скрипом открылся.
***
Подхватив Гелиос на руки, Тиамат понёс её к одному из личных докторов королевы — к зелёному демону, воплощению зависти. И, стоило доктору увидеть, во что превратилось лицо Тиамата, он задал только один вопрос:
— Как вы вообще выжили?
Закатив глаза, Тиамат ощутил, что одно из век у него напрочь отвалилось.
— Подлатай мою жену, — сказав это, Тиамат осторожно пустил по венам доктора крохотную волну алчности.
— Да, милорд Центаури.
Рана Гелиос больше не кровоточила, потому её оставалось только прижечь и перевязать. Пуля прошла навылет, не застряла в кости, а значит заживление должно пройти быстрее.
— Миледи, — вскинул брови врач. — У вас не температура. У вас температурища.
— Не доводилось лечить ангелов? — Гелиос демонстративно провела языком по клыкам. — Жрать хочу.
Зелёному демону резко расхотелось разговаривать.
Прежде чем в палату вошли Дивена и Антарес, Гелиос надела другой камзол, скрыв под плотной тканью ранение, смыв кровь, замаскировав её запах терпкими духами. Лицо Тиамата полностью зажило. С каждым укусом Гелиос его регенерация работала всё лучше и быстрее, и демон надеялся, что в какой-то момент он вовсе перестанет чувствовать боль.
Дивена открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут вперёд сделала шаг Антарес. Её алые глаза пылали гневом, грех отскакивал от изящных туфель королевы вампиров алыми искрами. Тиамат хорошо знал её, был в курсе, что вывести Антарес из равновесия непросто. Но с этим за пару секунд справлялись всего два существа в мире.
Её бывшие мужья.
Неужели они уже прибыли? Вечеринка становится всё веселее.
— Мы открыли второй саркофаг! — просияла Гелиос. Тиамат опустил руку ей на талию и по его коже, искрясь и вызывая мириады мурашек, пробежала алчность.
— Даже не хочу знать, — процедила Антарес, — как вы, два напрочь извращённых создания, это сделали!
Гелиос и Тиамат переглянулись.
— Уверяю тебя, малыш, — промурлыкала Гелиос. — Мне бы очень этого хотелось, но грёбанный ящик открывается только с помощью крови.
Это успокоило Антарес. Выдохнув, она выпрямилась, сжала в кулаки бледные, ухоженные руки (которые великолепно ломают шеи).
— Камеры видеонаблюдения сломаны, — произнесла Дивена. — Что случилось?
Гелиос зачесала пальцами волосы.