Антарес крепко сжала челюсти. Нельзя было отрицать, что Дейн в чём-то был прав, но и безоговорочно верить ему тоже было бы ошибкой. В конце концов, один раз он её уже предал.
И полезет из кожи вон, лишь бы заслужить прощение.
Антарес усмехнулась, эта мысль ей понравилась. Теперь оставалось узнать мнение Ангетенара на этот счёт, выяснить, насколько сильно они совпадали с Дейном во взглядах.
Впрочем, что бы ни рассказал её первый муж, Антарес знала, в чём его основная цель. Он, несмотря на страсть к Гелиос, подстроит всё таким образом, чтобы Антарес шагнула в его объятия. Ради этого он лишил бы её и сил, и авторитета, и способностей...
...и свободы.
Нет. Если Дейн опасен, то Ангетенар — катастрофа, и держать его нужно на расстоянии, под постоянным контролем.
Лимузин остановился и, выйдя из него, водитель открыл дверь перед королём и королевой. Дейн вышел первым и обернулся, чтобы подать руку Антарес. Она не обратила внимания на его галантность, лишь отдала мысленный приказ, веля ему скрыться. Дейн и в этот раз послушался.
К тому же, открывшееся перед ней зрелище было куда интереснее бывшего супруга. Слуга остановился у площади, вымощенной белоснежным мрамором. Широкие плиты, ведущие к величественному собору, отражали лунный свет, создавая иллюзию, будто бы дорога светилась, а идущий отправлялся в воистину святое место. Сам собор устремлял в небо, словно в знак угрозы, острые чёрные шпили. На крыше сидели горгулии — неясно, живые или нет — а витражи в окнах, должно быть, днём переливались всеми возможными цветами. Сила магов, их характеры, фобии и желания тесно связаны с цветом, и эту особенность они подчёркивали в архитектуре. Будь Антарес более впечатлительной, строгий и величественный собор вселил бы в неё трепет. Но она таковой не была.
Да и королева уже видела магов, знала, как они жили и как умирали.
Часто это сопровождалось катастрофой.
Площадь не пустовала. В поздний час маги выстроились в шеренгу, встречая неожиданную, неприятную, отталкивающую но крайне уважаемую гостью. Каждый из них, будь то молодые юноши, взрослые мужчины или почтенные старцы, были одеты в чёрное. Неудивительно. Сейчас апостолом был чёрный маг Скорпион. Если он покинет должность или его сместят, а на место поставят, к примеру, зелёного мага, сутаны станут зелёными. Маги не славились оригинальностью.
И у каждого на шеях сверкали кресты из чистого серебра. Отлично.
— Королева вампиров, — произнёс один из магов. Слишком взрослый. Дюрандаль, судя по беглому (и полному отборного мата) описанию Тиамата, был молод. — Мы получили как ваше приглашение, так и уведомление о визите, но не ждали вас в этот же день.
Удивительно.
— Простите за недостойный приём.
— Мне не нужно ваше гостепреимство, — ответила Антарес, пройдя вперёд. Маги напряглись, но напасть не смели, они боялись, но не смели показать страх. — Мне нужен архиепископ Дюрандаль Центаури.
Один из магов зашевелился. На его голову был натянут капюшон, так что густые тени скрывали верхнюю часть лица. Но глаза в тени вспыхнули алым, кулаки крепко сжались, по площади пробежал жар от сдерживаемой энергии.
— Архиепископ Дюрандаль, — произнёс маг, хмыкнув. — Отказался от этой фамилии.
Антарес приподняла бровь, но не успела вставить ни слова. Маг стиснул зубы и процедил:
— А того, кто не сообщил вам об этом, пора предать анафеме.
— Ты не сказал, что это срочно! — шикнул другой маг, глаза которого засияли бледным голубым светом.
Дюрандаль скосил взгляд на собеседника, и тот моментально умолк. Лишь после этого бывший Центаури сделал пару шагов вперёд навстречу Антарес. Он улыбался, его глаза горели в темноте, но капюшона он не снимал.
— Желая того или нет, вы раскрыли меня, Антарес, — в его голосе не было ни намёка на строгость, ярость или... вообще на приличие. Лишь бархат и обаяние. — Небрежно и элегантно, как и подобает властвующей особе. Я восхищён.
— С этим справился бы и младенец.
— Младенцы не обладают такой дьявольской красотой, — он протянул руку, и Антарес вложила в неё ладонь. Дюрандаль мягко поцеловал костяшки ледяных пальцев. — Да и, не будь вы так привлекательны, я бы сдержал ревущее в груди пламя.
Уверенный тон голоса, обаятельная улыбка, аристократические манеры. Удивительно, что Дюрандаля, Тиамата и Аваритию, так непохожих друг на друга, воспитал один и тот же приёмный родитель.
— Наш быт строг, однообразен и скучен, — произнёс Дюрандаль. — В кельях мало места и мебели, всё свободное время мои братья обучают неофитов контролю над силами. Единственное, что способно вас развлечь в нашем занудном обществе — я и наше с вами неформальное общение.