— Развлеките меня сбором чемоданов, архиепископ, — парировала Антарес. — Как бы обаятельны вы ни были, этого мало, чтобы вскружить мне голову и сбить с толку.
— О? И что же для этого нужно?
Дюрандаль не отпускал её руки, и потому для большего эффекта Антарес пустила по его коже крохотные юркие тени и холодок, который всегда возникает при полном отсутствии света. Улыбка пропала с лица мага.
— Подчинение, повиновение, быть может, унижение. Приветствуется всё и сразу.
Она отняла руку из его похолодевших пальцев. Дюрандаль застыл, вглядываясь в её лицо, а в сияющих глазах Антарес видела напряжённую работу мысли. Он столкнулся с тем, что не мог объяснить, увидел силы, которые не должны существовать, и это раздуло крохотные искры его интереса в обжигающее пламя. Он вновь улыбнулся, но в этот раз улыбка из натянутой и непринуждённой стала хищнической.
— Я строптивый, — ответил он.
— Ненадолго.
— Я нахальный.
— Предсказуемо.
— Я опасен. До безумия.
Антарес в ответ склонила голову и улыбнулась уголком губ.
— Удивительно. Я тоже.
Дюрандаль скрестил руки на груди. Теперь самоуверенный и элегантный маг казался... поверженным? Он не спорил, потому что знал, что она права, он не демонстрировал силу, потому что знал, что она ответит на выпад. И, пока он не выяснил границ её способностей, рисковать было бы глупо.
По крайней мере, такое правило вбивал всем своим воспитанникам в головы герцог вампиров Проксима Центаури.
— Полагаю, мне не остаётся ничего другого, кроме как пригласить вас, — Дюрандаль улыбнулся, — в наше скучное убежище.
— У меня нет времени ждать, — произнесла Антарес, — решений капитула.
— Капитул здесь ни при чём, — ответил маг, и в его голосе звучал тот же жар, что чувствовался во взгляде. — Вам нужен я, а я... желаю вас. И все ваши тайны.
— Вы нужны не мне. Вы нужны общему делу.
Дюрандаль сдержанно улыбнулся в ответ.
— Ненадолго.
Седьмой грех
В капитул магов Антарес приехала одна. По крайней мере, так казалось. На самом же деле даже неофиты ощущали скрываемую, но давящую силу короля вампиров, вздрагивали от его незримого присутствия, прижимали ко лбам серебрянные кресты.
Но и это были не все гости.
— Антарес, — Дюрандаль всунул в рот сигарету и прикурил её от пламени, образовавшегося на кончиках пальцев. — Вы в курсе, что оборотни крайне нервируют магов?
Королева вампиров только лукаво улыбнулась в ответ. Улыбок в её арсенале было много — это Дюрандаль понял сразу же, как встретился с ней взглядом. Она была королевой до мозга костей — это чувствовалось в походке, осанке, жестах, мимике. Вампиров Дюрандаль терпеть не мог, но Антарес обладала чарующей, дьявольской притягательностью, которая дополнялась гипнотической красотой. К тому же, её не сводила с ума жажда. Впрочем, неудивительно, ведь Антарес провела двести лет в гробу без капли крови.
— Неужели?
— От их шкур отскакивают не только пули, — Дюрандаль затянулся. Ему нравилось, что Антарес при любом удобном случае стремилась заглянуть под его капюшон и увидеть скрытое тенью лицо. Лицо, отмеченное позором. — Но и любое колдовство. Даже ведьма, какой бы сильной ни была, сможет убить оборотня только с помощью прикосновения.
Если Антарес и удивилась, то ничем этого не выдала. Она сидела в кабинете Дюрандаля в мягком кресле, опустив ногу на ногу. Мебель в комнате была слегка обуглена, а сами стены насквозь пропитались запахом горелой древесины — красный цвет контролировать непросто, даже если маг внешне максимально хладнокровен.
Королеву вампиров больше привлекало не пригоревшее убранство кабинета, а висевшие на стенах картины. Их было четыре и вместе они рассказывали цельную историю: на первой в полном хаосе появилось существо, единое и неделимое, состоящее из миллионов цветов. На второй эти цвета становились более различимы и разделялись по тону и спектру: тёплые и холодные, тёмные и светлые, яркие и блёклые. На третьей цвета превращались в первичную магию, конфликтовали, сталкивались и уничтожали друг друга.
На последней и самой красивой единое существо распалось, взорвалось сверхновой из-за бушевавшей в нём противоречивой магии. Оно погибло, но из его тела сформировались звёзды, планеты, галактики, а цвета превратились в зёрна, которые прорастали в людских душах. Из-за того, что магами становились только люди, первое существо — Абсолюта — всегда изображали человеком. И эта условность всегда казалась Дюрандалю признаком жуткого высокомерия магов.
Более того, эта история давала общее представление о магах. У одного мага не могло быть двух цветов — это чревато внутренними конфликтами и саморазрушением. Цвета вечны, они пережили своего создателя и бесконечно перерождаются, сталкиваются и конфликтуют — именно поэтому маги верят в реинкарнацию. Другое подтверждение этого факта — гениальные умы, озарение и знание всех существующих в мире языков с самого рождения. И, конечно, когда силы у мага станет слишком много, слабое человеческое тело не выдержит и погибнет.