Гелиос хмыкнула.
— Представляю, как ярко полыхали учёные задницы, — она скосила взгляд на Аваритию. — Твой советник нашёл другой — настоящий саркофаг.
— В котором лежит нечто, чему уже минуло пятьдесят столетий, — произнесла Антарес. Её голос звучал холодно, нейтрально, но даже в этой натренированной интонации Аваритиа слышал голод. Антарес жаждала напиться крови загадочного существа. — Если это вампир, то, должно быть, он был первым ночным кровопийцей в истории. Убийцей Тёмной Матери. Каином.
— Либо, — вмешалась Гелиос, — одним из ярых последователей Ра. Грохну его и выманю эту тварь из Африки.
Дивена прикусила нижнюю губу. В компании вампирши, которой стукнуло четыреста лет, и ангела, который родился до Нашей Эры, она была младшей. Женщины, стоявшие перед ней, своими глазами видели исторические события, были их причинами, всегда находились в эпицентре глобальной катастрофы. С ними горделивая королева не ощущала своего превосходства, не могла упиваться гордыней.
— Это может быть Аменти? — спросила она.
— Бог демонов? — Гелиос задумалась. — Вряд ли.
— Почему ты так уверена?
— Богов, — хмыкнула генеральша ангелов, и ее глаза засияли, точно жидкое золото. О богах она знала больше всех на этом материке. Гелиос была дочерью одного из них, — не удержишь ни в тесном пространстве, ни в каком-либо теле.
Дивена глубоко вздохнула. Она терпеть не могла, когда её предположения оспаривали, но Гелиос была права.
— Как поступим с находкой? — спросила Антарес. — Если бы саркофаг открывался подручными средствами, это бы не стало проблемой.
— Чертовски проницательно, — Гелиос потёрла шею. — Будем работать сообща? В одиночку нам эту махину не открыть, да и красть её бессмысленно. Тогда две влиятельные стервы ополчатся против одной.
Антарес закатила глаза.
— Даю согласие, — произнесла она. — К тому же, когда мы освободим эту тварь, союз гарантирует каждой из нас безопасность.
— Если каждая, — сощурилась Дивена, — поклянётся в искренности и преданности.
Домины переглянулись. Для людей клятвы ничего не значили, но бессмертный, поклявшись, становился заложником обязательств. Нарушенные обещания карались жестоко и неумолимо, и чем сильнее было существо, тем более суровое наказание оно испытывало.
Возможно, поэтому людям плевать на клятвы. Человек слаб.
Гелиос вздохнула и начала первой:
— В горе и в радости, в жизни и смерти...
— ...я несу бремя, что клятвой зовётся, — подхватила Антарес после недолгой паузы, — цель моя ясна, путь мой извилист, мои руки в оковах обязательств...
— ...и да падёт на меня кара, — Дивена закрыла глаза, — коли я нарушу слово. Да вскипит моя кровь, да восстанет тело из праха...
— ...да покорюсь я, как ни покорялась при жизни, — продолжила Гелиос.
— Да будет так, — с этими словами Антарес полоснула кинжалом себе по ладони.
Втроём они хладнокровно пустили себе кровь, вытянули раненные руки. Кровь Гелиос вспыхнула на воздухе ярким золотым пламенем, кровь Антарес истончала чёрные тени и тут же замерзала, а кровь Дивены — обыкновенная кровь смертного существа — погасила пламя, отогнала тени и холод, усмирила явное противоречие. Аваритиа наблюдал за этим. Если бы он был поэтом, то увидел бы в этом некое предзнаменование.
Раны у Антарес и Гелиос мгновенно затянулась. Дивена скосила взгляд на Аваритию, и он тут же подошёл к ней, перевязал порез.
Невольно золотой демон испытал укол жалости. Эта рука была такой нежной, такой изящной, тонкой... зачем Дивена ранила себя так глубоко?
Их взгляды встретились. И Аваритиа перестал дышать от их общей алчности. Он давно испытывал к ней отчаянное, болезненное желание, граничащее с одержимостью. И порой он не мог разобрать, когда кончались его чувства и начинались — её.
Рука Дивены задрожала в его ладони.
— Вы... — произнесла она, переведя взгляд на королеву и генеральшу, — со спутниками?
— Тиамат — твоя правая рука, — пожала плечами Гелиос, — было бы странно, если бы он не явился.
— Ангетенар и Дейн, — Антарес глубоко вздохнула, — пожалуют в скором времени. Первого следует держать подальше от саркофага, а второго — подальше от первого.