— Ты носишь моего ребенка, Аманда?
— Да.
— Я рад.
Рад? Хотя, может быть. Ведь не обязательно любить мать ребенка, чтобы хотеть его. Саймон будет замечательным отцом, но сейчас она была не в силах думать об этом. Она никогда не собиралась стать матерью-одиночкой, родить ребенка мужчине, который не любит ее.
— Что ты думаешь предпринять относительно слияния?'
— Эрик уже едет сюда. Мы будем говорить.
— Надеюсь, вы сможете договориться между собой.
Саймон смотрел на женщину, с которой так потрясающе занимался любовью прошлой ночью. Она горела как живое пламя вето объятиях и говорила, что любит его. Сейчас ее глаза цвета темного шоколада были безжизненны, как будто тот невероятный огонь догорел и осталась лишь остывшая зола.
Она говорила о слиянии, как будто только эта сейчас и имело значение.
Как будто то, что она беременна его ребенком, ничего не значит.
Как будто он, Саймон, ничего не значит.
Она хотела, чтобы он и Эрик все решили, но компромисса быть не могло. Он не может согласиться на слияние, особенно после того, как она рассказала ему о планах своего босса. Он не желает портить семейную корпорацию сотрудничеством с этой компанией.
Хотел бы он дать ей то, чего она хочет. Согласиться на все и сделать ее счастливой, но он не мог.
Он снова дотронулся до нее, радуясь, что она не отбросила его руку.
— Я сожалею.
— Я тоже.
Он хотел спросить, что теперь с ними будет, но она выглядела слишком ранимой, а он не был уверен, что сможет принять ответ, когда услышит его. Может быть, она считает, что вообще ничего не будет. Что, с ее точки зрения, «они» уже не существуют.
Она призналась, что ей было известно о закулисной игре своего босса, но обвинять ее в попытке отвлечь его на это время было глупо. Ведь это он сам похитил ее и убедил остаться. У нее было слишком много сомнений относительно своей способности привлечь мужчину, чтобы планировать использовать ее в какой-то гнусной игре.
Он просто идиот.
И его глупость была порождением ревности, смешанной с ощущением предательства, которого он не должен был испытывать. Он знал, что работа для нее на первом месте. С самого начала он знал это. Но он хотел большего и таким образом заставил ее заплатить за то, чего не получил.
Вспоминая, как она корчилась над раковиной, ее болезненно-бледное лицо и слезы, он чувствовал себя последним подонком.
— Тебе не за что извиняться, а вот мне нужно. Я не должен был обвинять тебя в использовании того, что между нами было. Я знаю, что это не так.
Ее глаза молили, чтобы он говорил это всерьез, сейчас ее чувства были так же прозрачны, как идеально отполированные оптические линзы.
Он схватил ее в объятия, сжав так сильно, что она пискнула.
Он совсем чуть-чуть ослабил хватку.
— Пожалуйста, Аманда, прости меня. На самом деле я так не думал.
Она прижалась к нему, и он испытал такое счастье, будто раскрыл секрет оптико-волоконного процессора.
— Ты уверен? — Ее голос звучал приглушенно.
— Абсолютно. Ведь это я похитил тебя, помнишь?
— Помню, но я подумала, что ты забыл. — Она больше ничего не сказала, но он почувствовал: у нее есть что еще сказать.
И еще он почувствовал, что сейчас она не собирается открываться ему.
Они долго оставались вот так — она разрешала ему обнимать себя. Наконец она пошевелилась в кольце его рук, и он позволил ей немного отстраниться, чтобы посмотреть ей в лицо.
— Думаешь, ты сможешь убедить Эрика голосовать против слияния?
— Не знаю. — Вспомнив ее недавние слова, он спросил: — Почему ты рассказала мне о планах Дэниела и Ланса?
— Потому что то, что они хотят сделать, неправильно. Я пыталась уговорить Дэниела не начинать семейную войну, но он не слушал.
— Его не волнует ничто, кроме результата.
Совсем не обиженная этим обвинением, выдвинутым против ее босса, она печально кивнула:
— Ты прав. Он даже хотел, чтобы я с помощью секса попыталась убедить тебя передумать.
— Поэтому ты решила, что меня может это беспокоить?
— Да. — Ее голос был слабым, почти как у ребенка.
— Он подонок, милая.
— Но очень умный. Они с Лансом приложат все усилия, чтобы победить тебя на собрании акционеров.
— Их там не будет. В зале могут находиться только держатели акций и их законные представители.
— Тогда приготовься к тому, что один из твоих родственников окажется клиентом Ланса.
Она была права. Он мрачно улыбнулся.
— Я буду готов. — Он положил руку на ее живот. — Ты рада ребенку?
— Не знаю. Все это такой шок. — Она накрыла его руку своей. — Я бы предпочла не говорить об этом, пока не решится вопрос с объединением компаний.
Он едва не спросил, не собирается ли она скрыть от него ребенка, если ему удастся расстроить планы слияния, но вовремя остановился. Ему не нужно, чтобы в ее памяти отложился еще один эпизод под названием «Тупой мужик», который она могла бы использовать, когда они будут говорить об их будущем.
— Хорошо. Эрик скоро приедет. Мне лучше спуститься.
Она кивнула, выражение ее лица оставалось непроницаемым.
— Пойду прогуляюсь.
Другими словами, она дает ему время поговорить с кузеном наедине.
Саймон наклонился и поцеловал ее, вложив все чувства, которые не мог выразить словами, в прикосновение своих губ. Ее ответ был всем, чем был всегда, и он внутренне содрогнулся от облегчения.