Дейн дрогнул и обернулся, но за спиной у него никого не было.
– Ты так любишь боль, что я начинаю ревновать. Что ты любишь больше: боль или меня?
– Покажись...
– О, сколько власти в твоём голосе. А я всё ещё помню, с каким наслаждением ты застонал у меня в руках.
Дейн вновь выдохнул. Его член болезненно напрягся.
– Как не стыдно, – по голосу слышалось, что женщина улыбалась. – Давай покажем всем, какой ты на самом деле грязный мазохист.
– Я не...
Он замер, когда свет в комнате включился. Теперь он видел всё. Здесь стояла широкая кровать с балдахином, на которой бы с лёгкостью поместилось человек десять, здесь были полки с крепким алкоголем, два мягких кресла. На стенах игриво поблёскивали в свете алых лучей приспособления для развратных экспериментов: наручники, стеки, плётки, даже серебро. Дейн сглотнул.
Антарес стояла перед ним. Желанная, ни на год не постаревшая, бледная, со стекающей с уголка губ струйкой крови. Её короткие чёрные волосы были всё такими же пышными, её губы – всё такими же чувственными, её грудь была всё такой же мягкой и манящей. На ней была чёрная блузка с высоким кружевным воротником, пышная чёрная юбка, туфли на высоком каблуке и чёрные чулки. Дейн закусил губу. При первой их встрече она была выше его на четыре головы. Сейчас же выше был он.
– Моя... королева...
– Ты искал меня, – проговорила она, сделав шаг вперёд. – Для чего?
– Я... – прохрипел он, не в силах совладать с волнением.
– Так и будешь мурлыкать себе под нос? – она хмыкнула. – Твои мысли красноречивее тебя, милый мальчик, но я не хочу в них разбираться. В них так много разврата...
Она лукаво улыбнулась. Дейн отвёл взгляд. Ему стало стыдно за свои фантазии и за то, как он доводил себя до разрядки, думая об Антарес.
Антарес вздохнула, не дождавшись ответа, схватила его за руку и резко бросила в кресло. И прежде, чем Дейн успел опомниться, она подняла ногу и подошвой туфли надавила на его отвердевший пенис, острым каблуком упираясь в обивку кресла. Дейн непроизвольно простонал.
– Кажется, это тебе мешает разговаривать, – произнесла она. – Давай я раздавлю его? Что скажешь?
Она надавила сильнее. Дейн, зажмурившись, заскулил.
– Н... нет, моя королева!
– О-о-о? А, по-моему, тебе нравится. У тебя такой сладкий голос.
Дейн не сопротивлялся. Не желал сопротивляться. Его пульс участился, дыхание сбилось, стало неровным, тяжёлым, хриплым. Острая боль в паху распространялась по венам, превращая тело Дейна в единый оголённый нерв. Он стиснул зубы, впившись ногтями в кресло, его прошиб холодный пот. Дейн поднял взгляд на Антарес, умоляя прекратить это, но её глаза оставались всё такими же бесстрастными, как и в ту роковую ночь.
И вдруг Дейн изогнулся, дёрнулся, с его губ сорвался тяжёлый стон, больше похожий на рык. Сперма брызнула с обжигающей болью из его придавленного члена, и эта боль распространялась по венам, точно электрический разряд.
Антарес ослабила давление. Тяжело дыша, Дейн вновь встретился с ней взглядом. В её красных глазах он видел удивление, негодование и, что более важно, любопытство. Она вздохнула, тяжело и коротко, стараясь подавить пробудившиеся в ней в этот момент эмоции.
– Королева...
– Как ты развратен, мальчик, – в её голосе не было упрёка. Он был томным, игривым, приятным. – Не мог сдержаться в такой момент.
— Ни один мужчина не сдержится рядом с тобой.
Сказав это, он прильнул губами к её холодному колену, ласково провёл ладонью по стройной голени.
– Позволь мне быть твоим слугой, – выдохнул он. — Прошу тебя. Умоляю.
– У меня достаточно слуг.
– Я лучше.
– Вот как? И чем же?
Произнеся это, она поставила ногу на пол и отошла к окну. За стеклом, сквозь которое не проникал шум, вовсю веселились вампиры и их добровольные жертвы.
Дейн смотрел на спину Антарес, на плавные движения её бёдер, на отливающие красным чёрные волосы. Сколько же в этом было женственности. Дейн испытывал к себе отвращение. Он желал эту женщину даже после насильственного оргазма и чувствовал, что никогда ей не насытится.
– Я некромант...
– Знаю, – это её не слишком впечатлило.