– Да, – прерывисто выдохнул он, бесстыдно скользнув взглядом по шее Антарес, её плечам, груди. – Я отвратителен.
– Ты животное.
– Я животное.
– Животное не имеет права прикасаться к королеве.
Дейн сглотнул, вновь встретившись с ней взглядом.
– Д... да, моя королева. Не имею.
Дейн отвёл взгляд, сжал одеяло, пытаясь скрыть свою эрекцию, веля себе успокоиться. Но рядом с Антарес, такой близкой и не досягаемой, сделать это представлялось невозможным. Он желал её, он грезил о ночи с ней, он так хотел её, что его тело отказывалось мириться с отказом. И собственная беспомощность, бессилие перед Антарес пробуждали в Дейне воспоминания девятилетней давности.
– Мне... в душ.
– Ты там был, – промурлыкала она.
– На тот момент, – выдохнул Дейн. – Ты не обожгла меня своим взглядом, моя королева. Мне нужно, – он усмехнулся. – Охладить место ожога.
Антарес не позволила ему подняться с кровати. Вместо этого она взобралась сверху, зажав Дейна бёдрами. Дейн сглотнул, стараясь не сводить взгляда с бескровного лица Антарес. Она улыбалась, взгляд искрился инфернальным весельем, и от холода её кожи по телу Дейна пробегали мурашки. Лицо пылало, тело предательски била дрожь, член болезненно напрягся, находясь в опасной близости к телу Антарес. Дейн столько раз представлял в воображении подобную сцену, но сейчас не мог и пошевелиться, прикованный к кровати взглядом королевы.
Антарес клыками прикусила нижнюю губу, заведя руки за спину, расстёгивая застёжку на платье.
– Что такое, мазозист? Лишился своего красноречия?
Голова закружилась, когда тонкая черная ткань скользнула вниз, обнажив скрытую под алым кружевным бюстгалтером грудь. Бюстгалтер практически ничего не скрывал, не прятал твёрдые соски и плотно облегал грудь, придавая ей ещё более манящий вид. Дейн стиснул в руках простыни, борясь с искушением прикоснуться, вцепиться, сжать. Он хотел причинить столько боли, сколько хотел испытать сам, но сейчас имел право только смотреть и изнывать от желания.
– Моя королева, – выдохнул он. – Это жестоко.
– Почему же? – её губы изогнулись в лукавой улыбке. Антарес опустилась на его разгорячённое тело, прижалась к нему, пальцем коснулась нижней губы. – Я же не выколола тебе глаза.
– И не раздавила, — он натянуто улыбнулся. – Мой мужской орган.
– Так хочется снова выть от боли?
– Я хочу наслаждаться твоей красотой, – он дёрнулся, когда Антарес слегка шевельнулась. – И не осквернять её... своей похотью.
– Вот как? Теперь ты меня не хочешь?
– Я – животное, моя королева, – выдохнул он. – Это всё, что мне остаётся: желать и не получать.
Она улыбнулась, выпрямившись, обнажив острые, как бритва, клыки. Дейн вздронул, ощутив резкую боль в затылке, и напрягся, пытаясь остановить свои тянущиеся вверх руки. Беспомощный, с парализованной волей, он молча наблюдал, как его руки скользят по телу Антарес, как пробираются под тонкую ткань нижнего белья и грубо ласкают грудь. Антарес прикусила нижнюю губу, подавшись вперёд, неторопливо расстёгивая застёжку бюстгалтера. Им она накрыла глаза Дейна, опустившись, и впившись голодным поцелуем в его губы.
Он шумно выдохнул, и это оказалось единственным, на что он был способен. Антарес контролировала его движения, управляла им, подчинила его себе так, как не смог бы ни один существующий в мире человек. Дейн приготовился вновь ощутить языком остроту её клыков, но на этот раз Антарес целовала осторожнее, не стремясь его покалечить. Его руки сжимали тонкую ткань её трусиков, её холодные ладони скользили по его разгорячённому телу, её язык резво ласкал язык Дейна.
Раздался громкий треск рвущейся ткани. Тонкие кружевные трусики остались в сжатой ладони Дейна, мышцы сводило от чрезмерного напряжения. В следующее мгновение руки Дейна поднялись к изголовью кровати, и, как бы он ни пытался сопротивляться, сколько бы усилий ни прилагал, он не мог противиться контролю королевы вампиров.
– Я буду тебя использовать, – улыбнулась Антарес. – Сколько захочу.
Она исполнила свою угрозу. Дейн почувствовал это сразу, после первого проникновения в её тело. Он кончил мгновенно, стоило ему ощутить её мышцы, её напряжение, её саму. Дейна затрясло от смущения, стыда, удовольствия. Он и представить себе не мог, что ему может быть настолько хорошо, и что его первый раз будет таким постыдно быстрым.