Дейн прерывисто выдохнул. Сколько ещё подобных сюрпризов таила эта женщина?
– Ангел, – Антарес улыбнулась, произнеся это слово вместо приветствия.
– Баал, – прохрипел он.
– Чтобы носить имя, мужчина должен его заслужить, – она помедлила, прошла в гостиную, громко стуча высокими каблуками по деревянному полу. На ней было до того короткое чёрное платье, что из-под узкой юбки выглядывали подвязки чулок, горло и грудь скрывало бархатное чёрное болеро с пышными рукавами. Её глаза пылали страстью и дикой, первобытной яростью, красные губы изогнулись в улыбке, в колье на горле алели рубины. – А что сделал ты, кроме как вторгся в моё убежище с намерением убить?
– Ты... убила больше...
– На колени.
От её воли задрожал воздух. Парализованный Баал поднялся с кресла, на котором полулежал-полусидел, и с грохотом рухнул на колени перед Антарес.
– Стоило исчезнуть на пару сотен лет, – улыбнулась она. – И пернатые крысы забыли, кого действительно нужно бояться. Снять ремни, — приказала она. – Убрать золото.
Крейг срезал окровавленную рубашку, подцепив тонкую ткань острым когтем. Массивные, тяжёлые крылья Баала были сложены таким образом, что неуклюже и как-то неправильно обнимали его торс под мышками оставляя руки свободными. Дейн слышал, что некоторые ангелы ломали или вовсе лишали себя крыльев, чтобы эта броская часть тела не привлекала внимания людей. Крейг срезал прочные чёрные ремни, и крылья Баала рефлекторно расправились. Кристально чистые, переливаюшиеся в свете электрических ламп, пышущие здоровьем и силой и истомившиеся по свободе, истосковавшиеся по ветру. Дейн снял булавку, но Баал не пошевелился. Он впился взглядом в лицо королевы, не способный сопротивляться её воле. Антарес села перед ним в кресло, опустив ногу на ногу.
– Ну и что дальше? – хмыкнул он. – Я нападу на тебя, а твои марионетки меня разорвут? Выкинешь меня на лунный свет? Прострелишь золотой пулей?
– Ты падёшь.
Баал побледнел.
– Падшие – вульгарная выдумка людей.
– Неужели?
Баал не ответил, и его сомнения заставили Антарес улыбнуться.
– Ты даже не представляешь, – прошептала она. – Во что тебя можно превратить. Ты, мелкий самодовольный кусок дерьма.
Дейн сжал кулаки, чтобы скрыть дрожь. В оскорблениях обычно не было ничего интимного, ничего эротического или сексуального. Но слова Антарес, её негромкий шёпот, её интонация отозвались в его теле обжигаюшей волной возбуждения.
Антарес приблизилась, втянула носом воздух, закрыв глаза.
– Омерзительно. Воняешь святостью.
Но, несмотря на это, она запрокинула голову, обнажила клыки и глубоко вонзила их в шею беспомощного ангела. Брызнула кровь. Насыщенная, алая и до того горячая, что от неё исходил пар. Кровь воителя, кровь героя, кровь того, кто падёт не первым и не последним перед могущественной королевой зла. Кровь брызнула на белые крылья, стекала по перьям, капала на пол.
Вдвоём они смотрелись непростительно прекрасно. Бледная рука Антарес сжимала его напряжённое горло, а он белел и трясся от боли и слабости, разливающейся по венам, точно яд. Святой, непогрешимый ангел и порочная, жестокая женщина. Непохожие, но до того прекрасные в своём контрасте, что Дейн едва мог дышать от зависти, гнева и ревности.
Баал оставался в сознании, когда Антарес закончила. Его губы посинели, взгляд помутнел, его тело била крупная дрожь.
– Ты не увидишь Солнца, – произнесла она. — Ты не сбежишь. Тебе некуда идти после того, как ты убил своих. И твоё тело станет пищей для моих слуг. А когда голод возьмёт над тобой верх, ты будешь пить кровь вампиров. И будешь делать это до тех пор, пока твои крылья не окрасятся в чёрный цвет.