Третья ночь
Первого мертвеца Дейн вернул к жизни, когда ему исполнилось 14 лет.
Это был его дядя, брат отца, решивший свести счёты с жизнью. Он повесился. Об этом не говорили Дейну, но он сам это понял по багровому лицу и яркой тёмной полосе на шее, которую не удалось скрыть даже высоким воротником белой рубашки. Дейн не расстроился. Он не знал дядю, не был к нему привязан, и даже рассматривал его самоубийство, как некий подарок судьбы. Ему нужна была практика. Ему осточертело оживлять препарируемых лягушек и сбитых автомобилями домашних животных.
Дар оживлять мёртвых у Дейна проявился практически сразу после укуса Антарес. Первым ожившим существом была отравленная крысиным ядом мышка, которую Дейн нашёл в подвале у себя дома. Сидя в своей комнате, Дейн ощутил странные колебания воздуха, идущие из подвала. Ни холодные, ни горячие. Просто колебания, которые исходили, казалось, от мёртвого мышиного сердца. Дейн спустился в подвал. Он без труда нашёл животное и какое-то время задумчиво смотрел на него, опустившись на корточки.
Он не спешил избавляться от трупа, не испытывал никакого отвращения к дохлому животному, не чувствовал обычного для детей страха. Мысленно он приказал мыши ожить. И грызун послушался. Мышь тяжело поднялась на лапы, понюхала воздух и стала кругами носиться у ног Дейна, гоняясь за своим хвостом.
Дейн побелел. Выйдя из подвала, он заперся в ванной и долго плескал на лицо холодной водой. Вышло. Получилось. Королева не исчезла из его жизни бесследно. Она оставила ему дар, который был малой частью её сил, но при этом был таким могущественным, по сравнению с даром Джареда. Чтение мыслей и рядом не стояло, по сравнению с некромантией.
Королева. Дейн долго вглядывался в своё отражение, смотрел на всё ещё яркий след от укуса на шее. Он чувствовал её. Антарес была рядом, вонзала ногти в его плоть, скользила клыками по шее, шептала ему на ухо:
– Мой мальчик.
Дейн содрогался от одной мысли о ней. Всякий раз Дейн, всегда хладнокровный и рассудительный, терял контроль над собой. Неважно, что королева так и не объявилась до конца лета, неважно, что она пропала из жизни Дейна. Дейн не мог перестать думать о ней.
Он лгал Джареду. Лгал насчёт ненависти к Антарес, лгал насчёт способностей. Джаред был уверен, что Дейн не способен контролировать воскрешения, что трупы оживали от одного присутствия Дейна. Он не знал, что для оживления необходим сознательный приказ, не знал, что в этом деле необходима сила воли. Но... сколько её необходимо, чтобы оживить человека? Дейну давно хотелось это узнать. Да и... если у него получится, он будет на шаг ближе к королеве вампиров.
Она стала его идеей фикс. Его манией, его одержимостью. Антарес. Джаред сказал, что вампиры стали вести себя тише. Эти существа чувствуют ауру друг друга, понимают, когда рядом с ними оказывается свирепый хищник. А Антарес была свирепой. И она была рядом. Дейн чувствовал её каждой клеточкой тела.
Его дядя был не похож на отца. Лицо гладкое и какое-то раздувшееся, на нём запечатлелось выражение ужаса и печали. Дейн не знал, что довело этого человека до самоубийства, да и знать ему этого не хотелось.
– Не смотри на него долго, – шепнул Джаред.
Дейн кивнул. Похоже, Джаред судил по себе. У него получалось читать мысли тех людей, на которых он смотрел. Дар Дейна не требовал подобных условностей. Он оживлял мёртвых, если хотел этого. И сейчас он хотел.
Труп человека производил больше колебаний, чем труп животного. Скорее всего, всё дело в размерах тела. Кошки, собаки, лягушки и мыши были явно меньше взрослого мужчины. Но было ли сложно оживить человека? Дейн в этом сомневался. Ему казалось, будто бы тело только ждёт приказа, будто бы само по себе хочет восстать из мёртвых, несмотря на осознанное желание умереть.
И Дейн приказал.
Колебания исчезли из воздуха. На мгновение воцарилась зловещая, звенящая тишина. Человек, подошедший поцеловать покойника в лоб, отпрянул от гроба, споткнулся и рухнул на пол, забыв, как дышать. Мертвец со свистом вздохнул.
Странный, тяжёлый вдох издали все присутствующие в церкви. Дядя захрипел, схватился за горло, тяжело задышал. Люди зашевелились. Кто-то грохнулся в обморок. Кто-то вызвал скорую. И, как ни странно, люди довольно быстро приняли факт воскрешения мертвеца. Они списывали это не на чудо, а на ужасную врачебную ошибку. Дядя и не умирал вовсе. Просто врачи слишком рано диагностировали смерть.