Он вошёл. Резко, сильно, глубоко. И улыбнулся, услышав приглушённый вдох Антарес, ощутив влагу внутри неё. Она упиралась, когда он пытался поцеловать, не желая больше пить отравленную серебром кровь, но Дейн надавил ей на подбородок большим пальцем в впился в губы голодным поцелуем. Своим телом он прижимал её ноги к груди, её запястья – к кровати и брал до того грубо, что она не могла даже спокойно вдохнуть. Прерывистое дыхание, скрип пружин мартаса, громко стучащее о стену изголовье кровати. И тяжёлое, прерывистое дыхание двух любовников. Дейн вдавливал Антарес в кровать, сжимал её ягодицы, кусал её шею, плечо, соски. Раньше он и не подозревал, что способен быть настолько грубым с любимой женщиной, сейчас же он попросту брал то, чего она его пыталась лишить. Брал нагло, без спроса, без согласия. Брал и упивался гневом во взгляде Антарес, её бессилием, ею. Он знал, что она против подобного обращения, знал, что причинял ей боль. И из-за этого осознания ненавидел себя до того яростно и болезненно, что хотел убить.
– Я люблю тебя, – прошептал он, невольно замедляясь, чувствуя приближение развязки. – Моя королева, как же я люблю тебя.
Антарес глухо выдохнула и изогнулась в ответ на его признание. Близкая и бесконечно далёкая, могущественная и такая беззащитная, возлюбленная и худший кошмар. Внутри становилось тесно, мокро, и казалось, будто бы она ни за что не хотела отпускать Дейна, нарушать их близость. Он извергал семя, содрогаясь, толкаясь сильнее, отчаянно желая продлить момент экстаза.
– Пожалуйста, – прошептал он, зарываясь носом в волосы. – Прошу. Убей меня.
– Хах... ха?
– У тебя под подушкой клинок, – прошептал он. – Убей меня. Прошу. Я не хотел...
– До сих пор чувствую, как ты не хотел, – она шевельнула тазом, заставив Дейна дёрнуться.
– Я понял, — он закрыл глаза, прижимаясь к Антарес, кожей ощутив единственный, но невероятно сильный удар её сердца. – Я не достоин смерти от твоей руки.
– Ты, — она протянула руку и пальцами сдавила горло Дейна с такой силой, что он перестал дышать. Пары капель серебряной крови было недостаточно, чтобы надолго лишить её сил. – Не сделал ничего полезного. Ты ничтожество. Если бы не я, ты бы так и остался пустоголовым идиотом, боящимся общества. И ты смеешь врываться ко мне? ТЫ. СМЕЕШЬ?
Она стиснула зубы, вглядываясь в мутнеющие глаза Дейна. Он сжал её руку, но сопротивляться не пытался. Во-первых, он знал, что это бесполезно, во-вторых, он понимал, что Антарес права. Её слова оказывали болезненное, отрезвляющее воздействие, рассеявшее созданный золотым демоном дурман. Неужели Дейн и правда подумал, что мог бы стать равным Антарес? С чего он решил, что она подпустит его к себе так близко? Захотел стать королём вампиров. Какая жалкая, какая недостижимая цель для человека, который не может двигаться, не кривясь при этом от боли.
Антарес ослабила хватку, разжала горло Дейна. Он повалился на кровать, надсадно кашляя, со свистом втягивая в пылающие лёгкие воздух.
– Почему..? – просипел он.
– Будешь жить, пока не заслужишь прощение. А убьёшь себя – достану даже в Аду.
Её лицо оставалось спокойным, и только в глазах пылал инфернальный гнев.
– Моя королева, – он с трудом улыбнулся едва восстановив дыхание. – Ты угрожаешь или соблазняешь?
– Убирайся, – она поднялась с кровати, оправляя на себе нижнее бельё. – Своего мужа я убью и без надменного скота.
Дейн раскрыл рот, но Антарес закрылась в душе, громко хлопнув дверью, и не выходила оттуда больше двух часов. Всё это время Дейн ждал её в комнате, боясь шелохнуться и в очередной раз причинить ей боль, вывести из себя. Почему он не смог справиться с желанием? Почему вообще решил, что имеет право на Антарес? Потому что она пару раз подпустила его к себе и позволяла касаться? Или потому что из-за неё он постоянно терпел невыносимую боль? Ради чего он вообще это делал? Ради своих чувств. Антарес была единственной в целом мире женщиной, от которой он не требовал ничего взамен, и одновременно хотел получить всё.
И всё же... он чувствовал, что в её сердце, несмотря на пережитый опыт и настороженность, разгоралась искра любви. Она проявляла нежность, заботу, дарила ценные подарки, даже запрещала Дейну унижаться на людях. А что сделал он, кроме как нарвался на неприятности? Ни-че-го. И кроме своей любви предложить ему было нечего.