Над Доном, словно исполинская кисть художника, разливались краски заката. Оттенки алого и пурпурного смешивались с золотом и охрой, создавая феерическую панораму, достойную кисти самого Левитана. Река, словно зеркало, отражала это буйство красок, превращаясь в огненную ленту, устремленную к горизонту.С каждой минутой тени сгущались, окутывая город в полумрак. В окнах домов зажигались огни, словно светлячки, приветствующие наступление ночи.
Темноволосый юноша прогуливался вместе с друзьями по набережной. Вокруг играла музыка и, казалось, что жизнь только началась, несмотря на сгущающаюся ночь.
— Никич, а почему ты Ануш не позвал-то? — поинтересовался один из друзей парня. — Нам бы не помешало разбавить компанию девчонкой.
— А ты все об одном, да об одном, — ответила Никита, закатывая глаза. — Её бы дядя Мигран всё равно не отпустил бы так поздно. К тому же она у нас примерная ученица. Ей надо к экзаменам готовиться. Это мы с вами распиздяи.
Парни рассмеялись.
— Что верно, то верно, — согласились они и продолжили свою прогулку.
Ночь плела свой бархатный саван, окутывая город томной негой. Огни фонарей, словно золотые слезы, дрожали на темной воде, рассыпаясь искрами надежды. Никита затянулся сигаретой, дым которой, словно призрак, растворялся в прохладном воздухе.
— Примерная ученица, говоришь? — хмыкнул второй парень, Арсен, с ехидной ухмылкой. — Да она, поди, зубрит свои учебники до дыр, а потом будет нас, «распиздяев», жизни учить.
Никита отмахнулся, словно от назойливой мухи.
«Пусть учит, если ей так нравится», — подумал он.
В его душе Ануш была чем-то большим, чем просто «примерная ученица». Она была лучом света в его порой сумрачном мире, тихой гаванью, где можно было укрыться от бушующих штормов.
Они шли дальше, погруженные в свои мысли, каждый – в свою собственную вселенную. Музыка, доносившаяся из прибрежных кафе, то затихала, то вновь набирала силу, словно прибой, накатывающий на берег. Ночь обещала быть долгой, полной тайн и несбывшихся надежд.
***
— Ануш! — прорезал тишину хриплый, надтреснутый голос седовласого мужчины, в котором слышалась и тревога, и нежность, и какая-то затаённая боль. — Иди сюда, доченька!
— Иду, папа! — отозвалась Ануш, и в её голосе звучала ласковая забота. Отложив в сторону раскрытые учебники, словно прощаясь с миром знаний, она поспешила навстречу отцу, её сердце сжалось от неясного предчувствия.
В дверях показалась высокая, стройная девушка с длинными, заплетенными в косу волосами цвета воронова крыла. В ее карих глазах отражался свет настольной лампы, бросая теплые блики на смуглое лицо. Она подошла к отцу, который сидел в кресле у окна, и села рядом.
— Что случилось, папа? — проговорила Ануш, заметив тень задумчивости, скользнувшую по лицу отца.
— Хотел с тобой поговорить, дочка, — ответил он, с нежностью глядя на нее. — Речь пойдет о твоем будущем.
— О моем будущем? — переспросила Ануш, в ее голосе звучало любопытство.
— Именно.
Тишину, повисшую между ними, нарушила вошедшая в комнату женщина. В ее чертах легко угадывалась Ануш, только тронутая временем.
— А, вот и мама подоспела, — улыбнулся отец, приглашая жену присесть рядом. — Как раз вовремя. Мы тут с Ануш как раз о важном говорили.
Мать присела рядом, внимательно посмотрев на дочь. В ее глазах читалась забота и легкое волнение.
— Ануш, знаешь, время летит быстро, — начал отец, немного помедлив. — Ты уже совсем взрослая, пора задуматься о дальнейшем образовании. Поэтому мы с твоей мамой решили, что хватит с нас России. Переедем в Армению обратно.
— Что? — для нее это было словно удар током. — Но почему?
— Почему? — эхом повторила Ануш, чувствуя, как в горле пересохло. Она крепче сжала край стола, словно боясь, что земля сейчас уйдет у нее из-под ног.
Мама взяла ее руку и нежно погладила.
— Милая, пойми, там у нас дом, корни. Твои бабушки и дедушки похоронены там. И потом, образование там ничуть не хуже, а может, даже и лучше в каких-то областях. Да и язык свой не должны забывать.
Отец кивнул, добавляя:
— И потом, Ануш, там тебе будет проще поступить в университет, да и вообще, освоиться. Там наши люди, наша культура. Здесь ты всегда будешь чувствовать себя немного чужой, а там — дома.
Ануш молчала, переваривая услышанное. Внутри бушевала буря протеста и непонимания. Вся ее жизнь, друзья, школа — все останется здесь, в России. А там… там неизвестность, чужая страна, хоть и с армянскими корнями.