О
ни переехали из Еревана, когда ей было четыре года, поэтому та страна никогда не была для неё домом.
Отец, конечно, твердил о возможностях, о лучшей жизни для детей, о том, что "там все свои, помогут". Но Ануш знала – "свои" тоже бывают разные.
Мама пыталась успокоить, рассказывала о красивых пейзажах, о солнечном Ереване, который Ануш помнила лишь по смутным детским воспоминаниям. Но сердце девочки оставалось равнодушным к этим рассказам. Ее мир был здесь, в этой уютной квартирке недалеко от центра Ростова, в школьном дворе, где она гоняла мяч с мальчишками, в любимой булочной за углом.
Мысль о переезде казалась предательством всего, что ей дорого. Предательством друзей, первого робкого чувства к Никите из параллельного класса, любимой учительницы по русскому языку. Как можно все это оставить? Как можно начать все с нуля?
— Не переживай, школу ты закончишь здесь, — продолжил мужчина.
Ануш подняла взгляд на отца.
— Правда? — еле слышно прошептала она, надеясь, что это не просто слова утешения. Отец кивнул, и в ее груди затеплилась слабая надежда. Значит, не все потеряно. Значит, у нее будет время попрощаться, осознать, смириться.
— А потом? — спросила она, уже более уверенно.
Отец замялся.
— Потом посмотрим, дочка. Может, тебе и здесь понравится, останешься учиться в Ростове.
Эти слова прозвучали не очень убедительно, но Ануш ухватилась за них, как утопающий за соломинку.
В ближайший год она постарается выжать максимум из своей ростовской жизни. Больше времени с друзьями, больше прогулок по любимым местам, больше внимания Никите. Она будет ценить каждый момент, чтобы потом, в далекой Армении, у нее было что вспоминать.
И кто знает, может быть, отец прав, и там действительно будет лучше. Может быть, она найдет новых друзей, откроет для себя что-то новое, интересное. Но сейчас, сидя в этой комнате, слушая тихий голос отца, девушка просто хотела, чтобы все оставалось как прежде. Чтобы никто никуда не уезжал. Чтобы ее мир не рушился.
***
— Сынок, ну сколько можно, то! — ругалась женщина на сына. Он опять вместо подготовки к экзаменам гулял с друзьями. — Тебя вообще не волнует твое будущее? Ты хоть решил куда поступать будешь?
— Ма, успокойся, пожалуйста. Все нормально, — ответил парень, проводя рукой по волосам. — У меня и выбора то нет. Вон, наш Южный федеральный уже ждет меня, либо его "вечный соперник", донской технический.
— А специальность, самое важное специальность!
— Ма, у меня еще год. Отстань. Дай насладиться последними днями детства.
— Вот как раз этот год и пролетит незаметно! А потом что? Будешь как твой дядя Коля, всю жизнь на заводе гайки крутить? Я хочу, чтобы у тебя была хорошая профессия, чтобы ты ни в чем не нуждался.
Парень вздохнул. Он понимал, что мать волнуется, но ему казалось, что она слишком давит на него. Ему хотелось самому решить, чем он хочет заниматься в жизни.
— Ма, ну чего ты так переживаешь? Я же не говорю, что буду бездельничать. Просто дай мне немного времени, чтобы подумать. Я обязательно выберу что-нибудь подходящее.
Женщина посмотрела на сына с сомнением. Ей хотелось верить, что он не бросит все на самотек. Она мечтала о лучшей жизни для него и боялась, что он упустит свой шанс.
— Ладно, — сказала она, — только смотри, чтобы потом не было поздно. Я надеюсь, ты сделаешь правильный выбор.
Никита
чмокнул
мать в щеку и ушел к себе в комнату. Ему надо было написать Ануш.
Парень плюхнулся на кровать и уставился в потолок.
"Правильный выбор", - эхом отдавалось в голове.
Какой вообще выбор может быть правильным, когда сердце тянет в одну сторону, а разум кричит о другом? Он достал телефон и открыл чат с Ануш. Пальцы замерли над клавиатурой. Что написать? Просто "Привет"? Слишком банально. "Как дела?" Тоже не то.
Он потер переносицу. Ануш… Ее улыбка, ее смех, ее глаза, в которых он видел целый мир. Она понимала его, как никто другой. Но мать… Она вложила в него всю душу, отдала все лучшее. Она мечтала, чтобы он стал врачом, юристом, кем угодно, лишь бы выбился в люди. А Ануш? Она просто хотела, чтобы он был счастлив.
Наконец, он набрал:
"Ануш, привет. Мне нужно с тобой поговорить."
Отправил и замер в ожидании. Сердце бешено колотилось в груди. Он знал, что этот разговор изменит все. И от этого становилось страшно.