Застучал молоток. Гроб завели, подвели полотенце… И тут вдруг у Лаврика выросли руки — это было изумительно! — ловким, ласковым движением выдернул он полотенце. И даже «Мир праху» сказал, и «Земля пухом», и «Спи спокойно».
Спокойная, здоровая, живая ненависть кипела в душе Монахова. Он видал зло. Он не ведал сомнения. Он понимал, что за свои грехи он вполне готов ответить. Но вот этого не простит никогда. Вчерашняя идиллия мертвецов, похожих на свои памятники, разъярила его. То, к чему мы идем, не было ни перспективой, ни угрозой. То к чему мы пришли, было фактом.
Я кончился, а ты жива…
«Умерла…» — подумал он.