- А у тебя член как палец, - загоготал Жан, открывая на всеобщее обозрение мое естество.
Генриетта, казалось, не обращала никакого внимания. Ела фондю и что-то писала в телефоне.
- Давай трахни ее! – расхохотался Якоб. – Вставь ей как следует!
- Этим я сейчас и займусь, - рыкнул Жан и, подняв меня на руки, будто куклу, потащил к себе в комнату. Дорогой я попыталась вырваться и убежать. Но не смогла даже сделать и шагу. Зато получила сильный удар по ребрам.
- Я не стану с тобой церемониться, сука, - зло пробурчал Жан. – Ходила тут гордая и неприступная, а теперь сама свалилась мне в руки. Отныне я твой господин, а ты моя собственность…
- Но… - попыталась возразить я. – Вы не можете…
Жан, поставив меня на ноги, прислонил к стене. С размаху ударил по щеке так, что затылок впечатался в стену.
- Хочешь, трахну прямо в коридоре? – осклабясь, заявил он. – Отдеру так, что все постояльцы повыскакивают.
Я смотрела на него, и в глазах двоилось от боли. В тусклом свете ламп Жан казался мне гоблином или орком, выбравшимся из Мордора.
- То-то же, - проскрежетал он, приняв мое молчание за смирение. Наклонился надо мной и впился в губы грубым поцелуем, сминая мой рот и вторгаясь огромным языком внутрь.
- Ты меня распалила, сучка, - скривился он и, положив мою ладонь на внушительный бугор в штанах, шумно рыкнул мне в ухо: – Погладь его.
Испугавшись новых тумаков, я легонько провела по члену, показавшемуся мне просто гигантским.
- Нравится? – загоготал Жан, нимало не беспокоясь, что разбудит постояльцев. – Идем в спальню, - рыкнул он. – Засажу тебе по самые яйца, - пообещал он зловеще, снова поднимая меня на руки. А пока меня, будто тюк, несли в самую дальнюю комнату на этаже, я с ужасом думала, как вздыбленный пенис Жана окажется во мне.
«Он порвет меня, - пронеслось в голове, и все внутренности сжались от страха. – Никто меня здесь искать не станет, да и искать некому. Вот это ты попала, Александровская, - мысленно охнула я. – Сейчас не сопротивляйся, а то навредишь сама себе. А завтра утром удирай куда подальше!»
За своими размышлениями я не заметила, как оказалась в комнате Жана. Абсолютно чистой и аскетичной. Широкая кровать, вмещающая в себя человек трех, стул у стены и комод. Больше в комнате ничего не было. Даже картины на стене. Жан откинул прочь белоснежное покрывало и бросил меня на кровать. Содрал платье и тут же навалился сверху.
- Ты небось никогда под настоящим мужиком не была, - довольно хмыкнул он. – Сейчас почувствуешь разницу, - прохрипел он, прикусывая мне сосок. Я вскрикнула от боли, а мой мучитель выпростал из штанов член, опутанный вздувшимися венами. Ярко красная головка показалась мне размером с куриное яйцо, а сам агрегат… Я почувствовала, как меня колотит дрожь, и даже пальцы на ногах инстинктивно сжала от страха.
- Ты примешь меня целиком, поняла? – пригрозил Жан и, дотянувшись, взял с комода какой-то флакончик. Слегка обмазал член и без всякого предупреждения и прелюдий вторгся внутрь.
- Не могу больше ждать, - прохрипел он, будто беря на таран мою не привыкшую к такому обращению пуську.
Все случившееся после словно покрылось непроницаемым спасительным коконом, который не пропускал ту грязь, в которую меня окунул мерзкий голландец. Конечно же, я ощущала, как его огромный толстый член буравит меня, а железные руки стискивают, будто хотят раздавить. Слюнявый рот так и норовил оставить следы на шее, пометить меня, еще раз доказать, что я теперь – собственность Жана ван Хорна и его злобной семейки!
Хуже всего было предательство Реты. Моей «милой» подруги, которой я доверилась буквально несколько часов назад. Она выслушала мой горестный рассказ, позволила выплакаться на ее плече, а потом отдала на растерзание брату, этому уродливому вонючему троллю! Вспыхнувшая во мне ненависть перекрыла на время все остальное. Даже вселенскую скорбь по близким, даже физическую боль. Хотелось отомстить. Нет, не просто хотелось. Я лелеяла планы возмездия, лежа распластанная на постели и смотря в плывущий перед глазами потолок, пока ван Хрен долбил меня, как отбойный молоток, придавив грузным телом. Пока он самоутверждался за мой счет, я представляла, как расправлюсь с Ретой, с Якобом, а напоследок оставлю Жана.
Моя голова наполнилась яркими образами – я убивала, резала, душила своих обидчиков, словно заправская киллерша, отправленная на задание. Вот только никаких навыков убийцы у меня не имелось, а была я лишь бесправной слабой женщиной, которую использовали ради потехи.