Теперь Катрей понимал, почему, бывало, в войске поднимался ропот: каждый стремился вернуться к семье, к любимой женщине. И он тоже сейчас хотел вернуться, лишь твердая воля помогала сдержаться.
Так проходили дни, недели. Когда армия останавливалась на ночлег и Катрей засыпал в своем шатре, ему снилась Кассандра. То какие-то осколочные фрагменты совместного прошлого, то возможное будущее — однажды они открывали бал первым танцем как лорд и леди Серрата. После таких снов он просыпался, окруженный ароматом Кассандры. Или же просто ему хотелось в это верить.
До Дагнея оставалось каких-то три дня, когда войско догнал Радаман. Катрей не мог не признать, что тот выглядел великолепно на своем белом коне. Радаман проскакал по тянущимся рядам конницы, обогнал пехоту и оказался рядом с Катреем.
— Непривычно видеть тебя во главе армии, — вместо приветствия сказал он и погладил коня. — Но не могу не признать, что тебе идет эта роль.
Катрей криво усмехнулся, коротко кивая.
— С Дартмуром все прошло удачно?
— Более чем. Лорд Келвин оказался очень умным мужчиной, он осознал тщетность сопротивления без поддержки Агенории. Мне его и уговаривать не пришлось — всю работу сделала Кассандра в их первую встречу. Он уже отослал войско, вскоре оно догонит нас. — Радаман проницательно взглянул на Катрея и поинтересовался: — Кстати, как у вас с Кассандрой прошло?
— Очень хорошо, — лаконично ответил Катрей. В голове промелькнули картины их примирения, а потом последний пикник, и почему-то отчаянно захотелось выпить чегонибудь крепкого.
Катрей, привыкший сохранять невозмутимое выражение, и сам не понял, как Радаман догадался по его лицу:
— Неужели вы помирились?!
Катрей вздохнул, сдаваясь, и признал:
— Мы провели вместе дни перед отъездом.
— Я очень рад за вас! — широко улыбнулся Радаман. — Серьезно, недопонимания между вами стали порядком раздражать: еще немного, и вы стали бы хуже, чем Хель с Эдгаром! Те тоже не могут определиться, любят они друг друга или ненавидят. Кстати, они все еще в Вандее?
Катрей пожал плечами.
— Они еще не присылали писем. Предполагаю, что Эдгар проводил Хель в Вандею и уже направляется в нашу сторону. Вполне возможно, что скоро он догонит нас.
— Будем надеяться, — вздохнул Радаман. — При штурме Дагнея нам понадобится опытный полководец — при всем уважении к тебе, Катрей, Эдгар преуспевает в этом деле.
Катрей и не обижался. Он прекрасно знал, для чего пригоден Эдгар. Именно за его талант и страсть к военному делу Катрей и приблизил его когда-то.
— Я все еще надеюсь, что дело разрешится миром. Мы дадим Дагнею шанс сдаться добровольно.
— Сомневаюсь, что это случится, — ответил Радаман, поведя плечами. Даже вампирское тело устает от постоянной езды верхом. Катрей и сам чувствовал, как начинает ломить поясницу.
— Я тоже. Но шанс у дагнейцев быть должен — иначе потом в истории нас выставят как захватчиков, — проговорил Катрей.
— Красиво звучит, — согласился Радаман, — вот только трудно провернуть.
Катрей посмотрел на спутника, медленно улыбнулся и уверенно сказал:
— Я не ищу легких путей, ты же знаешь.
— Знаю, дядя, знаю…
Давно Радаман не обращался к нему так. Лишь когда сам Катрей называл его своим наследником.
Сердце кольнуло, едва он вспомнил про наследника. Невыносимо мучительно и больно было видеть, как Кассандра, спокойно глядя ему в глаза, пила отвар лунареса, отказывая в заветном желании. Любую другую женщину с двойственной натурой он бы просто привязал к постели и пользовался телом, пока та не забеременела. В самые тяжелые моменты у Катрея была такая мысль и в сторону Кассандры, вот только в голове звучали слова о её ненависти к нему. Когда-то она говорила их ему: после смерти того обнаглевшего волка, после первой совместной ночи, после известия о дампирах. Тогда он почти не вслушивался, сейчас же, представив, как Кассандра вновь выкрикивает их, внутренне содрогался.
Какая ирония: Кассандра — единственная, кто мог бы подарить ему наследника, но она не желает этого делать.
Катрей вздохнул, осознавая, что пошел на поводу у какой-то женщины.
Но он ни капли не жалел об этом: потому что женщина все-таки не «какая-то», а любимая.
В этот же вечер случилось так, что Катрей оказался за ужином у одного костра с Агваресом, предводителем агенорского войска. Сначала тот игнорировал соседство, но потом, когда большая часть воинов, насытившись, разошлась (кто на дежурство, кто по шатрам), Агварес произнес, глядя в огонь: