— Кто бы мог подумать, что однажды я буду сражаться не против вас, а вместе с вами, князь.
Катрей внимательно посмотрел на коренастого мужчину. Агварес вытянул ноги, греясь у костра, и, казалось, на собеседника внимания не обращал.
— Боги иногда очень странно шутят, — признал Катрей.
Кривая усмешка исказила черты старого оборотня. В наполовину седой бороде мелькнули белые зубы.
— Это уж точно. Но зато я надеялся, что когда-нибудь преклоню колено перед единственно достойным ребенком лорда Медона.
— Ваши чаяния сбылись? — осторожно спросил Катрей.
Агварес перевел на него тяжелый взгляд.
— Да, князь. Леди Кассандра достойна трона, и я не понимаю её желания передать власть. Дерек был чересчур самолюбив, Мери глупа, а Джиал — слаба и наивна. Уверен, именно под руководством Кассандры Агенория могла бы процветать.
Катрей мысленно согласился с Агваресом. Он наблюдал за Кассандрой и её поведением на месте вожака с первой встречи и до последней. Определенно, ей шла власть. Она была умна, справедлива и жестка тогда, когда это требовалось. Когда Катрей представлял её рядом с собой, на месте правительницы Серрата… Его бросало в дрожь от предвкушения.
— Так или иначе, за Кассандрой я готов следовать до самого конца, — твердо заключил Агварес. — Даже если ради этого придется подчиняться вам.
Его позвал кто-то из воинов, и Агварес ушел. Катрей остался один у костра.
Через пару дней, когда до Дагнея оставалось несколько часов езды, войско догнал Эдгар. Катрей в разговоре с Радаманом угадал, и Эдгар действительно уже скакал в то время по дороге в сторону Дагнея.
Правда, появился он не один. Катрей увидел двух всадников. Подошедший к нему Радаман прищурился, силясь разглядеть приближающиеся фигуры.
— Мне кажется, или рядом с ним Хель? — удивленно протянул он.
Он был прав. Катрей с недоверием оглядел Архелию, когда та приблизилась, подняла лошадь на дыбы и скользнула на землю. Эдгар спрыгнул со своего коня следом, разминая плечи.
Катрей знал, что она приедет с ним. Не из-за веры в их примирение. Все было более тривиально: разведчики донесли о них еще час назад. И все время он пытался понять, почему Хель решила последовать за Эдгаром.
Ответ оказался на удивление прост и в то же время маловероятен: Катрей с первого взгляда понял, что они помирились. С лица Хель исчезло ставшее привычным чувство презрения ко всему. Она выглядела счастливее. А Эдгар — это было видно даже по движениям — вел себя спокойнее, появилась твердая уверенность. В будущем, в настоящем. И в своей спутнице.
Радаман догадался не сразу, лишь после приветствия, когда Эдгар приблизился к Хель и собственнически положил ладонь на талию — и она не откинула его руку. Архелия вообще не обратила внимания, как будто это абсолютная норма.
— Как-кого?.. — заикнулся Радаман, потрясенно смотря на это.
Эдгар широко ухмыльнулся и задиристо поинтересовался:
— А что такое, ты имел виды на мою каярину? Учти, без боя я её не отдам.
Радаман с трудом перевел взгляд с его руки на лицо.
— Нет, конечно… Нет. Просто… — Радаман растерянно взлохматил волосы. — Вы помирились! Это же… великолепно!
Хель тонко улыбнулась. Катрей встретился с ней взглядом и кивнул, молчаливо поздравляя. Она кивнула в ответ, принимая поздравления, и положила ладонь на руку Эдгара.
— Итак, какие у нас планы? — бодро поинтересовался Эдгар. Даже победа в любви не смогла успокоить в нем азарт воина. — Разносим Дагней на кусочки?
Катрей устало вздохнул и покачал головой.
— Сначала мирные переговоры. Вы все едете со мной на встречу.
— А я-то зачем? — удивилась Архелия.
— Для устрашения, — фыркнул Эдгар и тут же получил тычок в живот. Вместо ответа Хель заработала полный страсти взгляд и многозначительную ухмылку. — Ладно… э-ээ… пожалуй, нам сначала нужно передохнуть. Умыться. И перекусить.
Радаман нахмурился: раньше Эдгар никогда не откладывал такие дела, чтобы освежиться. Но тут взгляд упал на чуть покрасневшую Хель, и он все понял. По его губам скользнула понимающая улыбка.
— Ну да-а, — протянул он. — Вам определенно надо отдохнуть.
Неожиданно смущенная Хель увела посмеивающегося Эдгара в сторону. Радаман и Катрей остались около усталых лошадей.
— Надо же… помирились, — удивленно заключил Радаман.