О беременности Кассандры никому не сказал. Может быть, боялся прогнать удачу или поспешных решений Кассандры. Сначала Катрей решил поговорить с ней, а потом объявлять радостную новость — хотя бы своей свите.
И все же беспокойство скрыть не удалось от вампиров, давно его знающих. И Архелия, и Радаман встревоженно спросили о его самочувствии, но Катрей лишь отмахнулся, почти не заметив их интереса. Может быть, Эдгар тоже уловил его настроение, может, пропустил мимо. В любом случае, он не подходил, озабоченный передвижением арьергарда.
Через час после заката, когда ночь укрыла дорогу и незасеянные поля темным покрывалом, был объявлен привал. Катрей с нетерпением ждал, пока его шатер поставят, и он сможет погрузиться в сон.
Но Кассандра не появилась этой ночью, хотя он всем сердцем тянулся к ней.
Так прошло несколько дней. После каждой прошедшей ночи Катрей становился все злее и злее. Окружающие это видели и опасливо сторонились его, стараясь не нарваться на беспричинное наказание. Даже Радаман и Архелия держались подальше — и лишь у Эдгара не хватило ума действовать так же.
В итоге они подрались. Не в смысле валялись на траве, колошматя друг друга куда придется, а провели бой по всем правилам. После этого Катрей немного успокоился, но, к сожалению для остальных, ненадолго.
Войско двигалось в сторону Салема. Город оставался на нейтральных позициях, не поддерживая ни Стааб, ни Серрат, однако Катрей после сорвавшихся переговоров в Дагнее готовился к худшему исходу.
Через несколько дней ему удалось связаться с любимой. Он понял это сразу, едва разглядел знакомую поляну и счастливую Кассандру, дремавшую на покрывале. Внутри потеплело при взгляде на неё, и он ощутил чувство невесомости, как будто полёт, так его пьянило счастье. Губы Катрея сами потянулись к животу, пока еще плоскому.
Все эти дни он пытался подобрать слова, чтобы убедить Кассандру не делать поспешных решений, придумывал всевозможные аргументы… Все забылось, едва он оказался рядом с ней. И слова полились из души.
Удивительное чувство… Катрей, кровожадный, равнодушный к жизни в любом её проявлении, и вдруг — нежный, ласковый мужчина лежит покоренный у ног Кассандры.
Он и сам в это не верил. Сказал бы кто такое еще год назад, то тут же был убит.
А сейчас Катрей пьянел от осознания собственного счастья. Оказывается, и Кассандра была рада их ребенку! Омрачало его настроение лишь то, что она находится в потенциальной опасности. Катрей убедил её вернуться в Агенорию, казавшуюся относительно безопасной. А потом он расслабился и со спокойной душой вернулся в реальный мир.
До Салема добирались долго, изнурительно. Оборотни отплевывались и сквозь зубы говорили, что это салемские ведьмы наслали на них проклятье — то беспрерывный ливень, то затяжная жара… Но никто не смел высказать недовольство в открытую.
Агварес очень ловко пресекал недовольство своих и называл их «волчицами».
Дамиан Костель решил сам возглавить свое войско, оставив в Дагнее своего наместника. Полубезумный, не знающий пощады, он очень быстро сдружился с Эдгаром, и того невозможно было встретить одного: он либо тренировался с Дамианом, либо находился рядом с Архелией. Иногда к Дамиану и Эдгару присоединялся Ренар Лерайе, но ненадолго. Эремонского принца больше интересовала кровная магия Хель и беседы с Радаманом.
В конце концов, войско подошло к Салему. Катрей отправил посланников к леди Стерн, правительнице города. Сами ведьмы называли её Верховной. Пока он дожидался вестей от неё, пришло послание, которого он хотел меньше всего.
В его шатер влетела взволнованная Архелия, когда он, стоя перед тазом с холодной водой, брился. Дрожащими руками она протянула Катрею свернутую бумажку.
— Исмар прислал сообщение. — Хель прерывисто вздохнула и посмотрела на него взволнованным взглядом. Катрей удивился — да чтобы Архелия чего-то испугалась? А потом понял, что случилось нечто ужасное. — Корабль, на котором он вместе с
Кассандрой отплыл из Троады, захватил стаабский адмирал. Неизвестно, жива ли… она.
***
Исмар находился в полудреме, не до конца осознавая, где он и что с ним. Кажется, он плыл — но было так холодно. Иногда соленая вода с головой укрывала его, и он захлебывался — но ненадолго, потому что его нельзя просто так утопить. Где-то пронзительно кричали птицы, своими звуками вгрызаясь в мозг.
Исмара тошнило, тошнило, тошнило. От постоянной качки, от волнения воды.
Может быть, это и есть смерть?..