Катрей и сам это прекрасно понимал. Легче совсем не становилось.
Хватит отвоевывать города Свободных земель, пора идти на Стааб.
Его слух привлек шелест меха, и Катрей развернулся. Кассандра, отодвинув одеяло, спрыгнула на землю босыми ногами и тут же упала навзничь от слабости. Катрей подхватил её в последний момент и прижал к себе.
Не обращая внимания на холод, не узнавая в нем своего любимого, Кассандра посмотрела пугающе пустыми глазами на Катрея и требовательно спросила:
— Где мой сын?!
Глава 18
Шорохи, шепоты преследовали меня, заставляли бежать вперед — вслепую, не глядя. Ветки царапали лицо, оставляя на коже кровавые борозды. Я пыталась прикрыться руками, защищая глаза, но это мало помогало. По коже струился пот — а может быть, кровь.
Сердце сжималось от страха. Они меня догонят? Растерзают? Невидимая толпа приближалась, голоса раздавались все громче.
О, боги, нет…
Я открыла глаза. Сон, этот страшный кошмар, где за мной гнались собственные демоны, исчез, а вот голоса остались. По всей видимости, они меня и разбудили.
Там, за плотной тканью шатра, бурлила жизнь. Переговаривались воины: обсуждали, что нужно подлатать доспехи, гадали, каков будет следующий шаг Катрея и других «сильных мира сего». Рассказывали о жизни, которую они оставили ради войны. Смаковали фигурку прошедшей мимо целительницы. А еще звенела бьющаяся друг об друга сталь мечей — кто-то тренировался. Гулко стучал молот — это работал кузнец. И где-то далеко красиво пели птицы. В шатер залетела муха и теперь назойливо жужжала.
Я поняла, что ненавижу каждый чертов звук. Внезапно захотелось оторвать головы всем солдатам, сжечь весь лес, в котором жили поганые птицы — довольные, счастливые.
Я все это ненавижу, потому что это не крик моего сына. Сына, тепло которого не почувствовала, не поцеловала, не дала ему имя. Даже не увидела.
Горло сдавил спазм, не позволяя всхлипнуть и начаться новой истерике.
А ведь они были. Перед глазами промелькнули картинки вчерашнего дня.
Обеспокоенный Катрей, испуганная Архелия, горький вкус успокоительного. Мягкий ворс ковра, сжимающие его побелевшие пальцы. Мольбы вернуть сына. Я понимала, что ни Хель, ни Катрей, ни даже целая армия сейчас не помогут. Мольбы были обращены к богам, хотя они редко вмешиваются.
Тогда я поклялась — самой себе, а не этим лживым ублюдкам, взирающим сверху вниз на нас, — что верну своего ребенка, не позволю ему вырасти таким же монстром, каким стал Дагмар.
Но для этого нужно встать с перины и начать что-то делать.
Ноги не слушались, но усилием воли я сдвинула их на пол, потом подняла тело в вертикальное положение. Оно плохо слушалось, словно пролежало в одной позе несколько лет.
Шатер большой. Королевский — или, в данном случае, княжеский. Двуспальная кровать.
Я даже не хочу знать, каким образом её постоянно перетаскивают. Красивый столик, стулья без спинок. На двоих. Несколько сундуков с вещами, в спешке брошенная на выстланный коврами пол кольчуга.
В шатер вошла черноволосая служанка. Заметив меня, она вздрогнула и выронила поднос с едой. Тарелки и кубки были из железа, но они в любом случае бы не разбились — мягкий ворс смягчил падение. А вот вино расползлось некрасивым пятном.
— Ми-ми-лед-ди… — выдавила служанка и выскочила из шатра.
Я едва заметно нахмурилась, прислушиваясь к себе. Ни появление, ни ошибка служанки не вызвали внутри никакого отклика. Я вообще заледенела.
Видимо, служанка не просто убежала, а доложила о моем пробуждении Катрею. Он спешно вошел, ступая испачканными в грязи и глине сапогами по чистому ковру.
Перешагнул еду и направился ко мне.
— Любовь моя… — выдохнул он и обнял меня, прижимая лицом к теплой груди.
Я глубоко вдохнула, утонув в родном аромате, смешанном с запахом пыли и конского пота. Если закрыть глаза, то можно вообразить себе, что ничего не было: ни Каринтии, ни Стааба, ни тяжелых родов. Как будто мы с ним только что помирились и все еще находимся в Агенории.
Жаль, что так нельзя.
— Тебе нужно подкрепиться, — неохотно отстранившись, мягко поцеловал меня в лоб Катрей сухими губами. — И принять ванну. А потом пойдем к остальным, мы собрались в шатре Радамана.
Радаман. И остальные. Они же знают, что случилось, что не защитила.
Слабачка. Ни на что не годна.
Когда я такой стала?
— Это ты во всем виноват, — неожиданно даже для себя прошептала я.
Катрей, успевший отойти к столику, обернулся и растерянно замер.