— Тебе не за что винить себя, Агварес, — мягко проговорила я, заставляя его подняться на ноги. Посмотрев ему в глаза, я натянула теплую улыбку на лицо: — Твоя задача — вести оборотней в бой против Стааба, и ты с этим успешно справляешься.
— Теперь я не успокоюсь, пока не отомщу императору! — горячо пообещал он.
Будучи умудренным опытом, Агварес всегда оставался рассудительным. Сейчас же он воспламенился, словно юнец — точный показатель того, что это оскорбление он принял близко к сердцу. Меня тронула его забота.
— Уверена, так все и будет, — кивнула я и обошла его, желая поговорить с остальными.
Первой попала в поле зрения Ралина. Широко улыбаясь, она протянула ко мне руки, ожидая объятий.
— Ну давай, волчонок, иди сюда, — фыркнула она и первая потянулась ко мне.
— Здравствуй, Ралина, — слабо смеясь, я обняла её в ответ так крепко, как смогла. Надо же, мы были знакомы всего пару недель, но она стала мне как родная. Ралина поддерживала меня, и за её доброту я должна буду всю свою жизнь. — Как ты здесь очутилась?
Ралина отстранилась и подмигнула мне:
— Соскучилась. А если серьезно, то прилетела вместе с драконами.
Дагмар говорил что-то о присоединении драконов к армии Катрея до того, как…
— А вы, кажется, Ингвар, — торопливо припомнила я, разглядывая молодого мужчину в камзоле, имитирующем чешую дракона. Имя вспомнилось в последний момент, как и лицо. — А где же сам вождь драконов?
Ингвар поклонился и, спокойно посмотрев на меня, ответил:
— У Штормовой королевы появилось дело к моему вождю, и он послал во главе армии меня.
— Что за дело? — настойчиво спросил Эдгар — очевидно, не в первый раз.
И явно не в первый раз Ингвар ответил ему:
— Это мне неизвестно.
— У нас есть проблема посерьезней, чем дела королевы Карион, — отрезал Ренар и скрестил руки на груди. — Родерон встал на сторону Стааба.
— Если одна только имперская армия несет нам угрозу, то что будет, когда родеронские воины присоединятся к ней? — вздохнул Радаман, раздраженно потирая лицо.
Ренар, Агварес и Эдгар вновь начали спорить с ним, пытаясь убедить, что родеронцы ничего не смогут сделать. Ренар рвался поехать в Эремон, чтобы освободить его от захватчиков и привести ополчение оттуда, но Агварес считал это бесполезной тратой времени. Эдгар хмыкал, не принимая ничью сторону. Рядом с ним стояла Хель, что очень удивило. Сделав несколько шагов вправо, я заметила, что их руки соединены.
Они помирились… Катрей говорил об этом во снах, но я не верила. Столько лет бессмысленной ненависти и обиды — и наконец обрели мир в душе. Я была рада за них, но радость эта вышла очень слабой, её не хватило даже на улыбку.
Тем не менее, их примирение помогло мне понять кое-что: однажды я, сгорая от ненависти к Катрею, сказала, что смогу простить его только тогда, когда то же самое сделает Архелия по отношению к Эдгару. Видимо, этот момент все же настал.
Медленно, точно пугливый олененок, я приблизилась к карте, внимательно изучая её и пытаясь разобраться в спорах собравшихся. На сторону Эдгара встала Ралина, убеждая, что решающий поединок слишком близко, и Ренар не успеет привести эремонцев.
На миг душа моя успокоилась. «Я среди своих», вдруг подумала я и чуть заметно улыбнулась, ковыряя ногтем полированную столешницу.
В шатёр ворвался Исмар. Полог за ним тревожно колыхался.
— Привет, Исмар, — неожиданно даже для самой себя улыбнулась я.
Исмар замер, смотря на меня с болью. Наверное, чувствовал свою вину за похищение. И правильно, в общем-то. Помогать ему справляться с этим я не собиралась.
— Кассандра, — сухо кивнул он и пробежался взглядом по всем собравшимся. — У меня ужасные новости. Серрат захвачен стаабскими воинами.
— Что значит захвачен? — нахмурился Ренар.
Сердце забилось чаще. Кларисса же говорила мне… А я забыла предупредить Катрея!
Боги, Серрат обречен.
— Стаабские воины штурмовали замок. Хейс, поставленный во главе на время нашего отсутствия, не справился, — быстро проговорил Исмар, приближаясь к карте. Очень осторожно он убрал деревянную фигурку на самой северной точке континента и поставил туда железную.
— Что случилось с теми, кто остался в Серрате? — глухо спросил Радаман.
Исмар равнодушно пожал плечами:
— Все перебиты. И прислуга, и вампиры.
Радаман медленно выдохнул, закрывая глаза. Ему не удалось сдержать боль внутри, я видела её проявление в каждой черте, в каждом его движении.
А потом все внутри замерло от ошеломляющей истины — Радаман ведь не обо всех спрашивал, а об одном конкретном человеке. Точнее, о вампире.