В груди образовалась дыра. Ощущения схожи с потерей сына. Очень больно, очень тяжело.
Прижав прохладные ладони к шее, я заплакала. Я лишилась части себя — одной из самых главных.
Разве можно после такого оправиться?
— Катрей… — прошептала я, тыльными сторонами ладоней стирая слезы с щек.
Катрей обернулся, тяжело вздохнул и устроился рядом, осторожно прижимая меня к себе.
— Я горжусь тобой, любимая, — тихо проговорил он, целуя меня в макушку и позволяя выплакаться. — Не каждый мужчина способен на такое.
От его слов стало легче. Немного.
19.1
Уже через неделю состоялось финальное сражение. За час до него войско Катрея приблизилось к северной части Альенде, откуда, если постараться, можно было разглядеть армию Стааба. Катрей не пытался считать точное количество его воинов и стаабцев. Однако на глаз количество людей казалось примерно равным.
Эдгар суетился, следил за собранностью солдат. Орал на них, иногда толкал, если кто-то медлил. Простыми грубыми словами объяснял, зачем они здесь собрались и за что они борются. Казалось, Эдгар находился одновременно во всех частях лагеря.
- Перестаньте вести себя, как ленивые барышни! - рявкал он то тут, то там. - Надерите уже задницу этим изнеженным южанам!
Катрей слышал это, неспешно готовясь к битве. Ему помогал надеть доспехи молодой оруженосец, но он постоянно молчал, создавая иллюзию уединенности. И поэтому Катрей тщательно обдумывал свой план, просчитывая каждую мелочь.
Жаль, что даже тщательно составленный план крушился в пылу битвы. Сражения выходили настолько яростными и хаотичными, что никогда нельзя было точно сказать, что произойдет в следующий момент. Поэтому придется очень много импровизировать, чтобы достичь своей главной цели - убить Дагмара Флегонта.
Катрей доверил управлять войском Эдгару и в какой-то мере Радаману. К тому же, у них были помощники: управление правым флангом отдали Агваресу, управление левым - Ренару Лерайе. Сам Катрей собирался участвовать в сражении, но только ради поиска императора.
Скорее всего, тот будет переодет. Никаких позолоченных доспехов и шлема с декоративной короной. Нет, Дагмар слишком умен для этого. По донесениям шпионов Исмара, он не собирался отсиживаться в арьергарде.
Катрей найдет и убьет, остановив кровопролитие. А потом Марк Флегонт возьмет власть в свои руки. И Катрей наконец сможет познакомиться со своим сыном.
Невыносимо тяжело было вспоминать о нем - еще безымянном мальчике, которого он не смог защитить. Катрей был уверен, что пока Кассандра беременна, Дагмар не тронет её, поэтому не торопился, старался все сделать как можно аккуратнее, без смертельных последствий. Его медлительностью руководил страх - удушливый, всепоглощающий страх. Стыдно признаваться, но Катрей боялся. Наверное, впервые за очень много лет. Когда Эдгар предлагал ему тайком проникнуть в замок Дагмара, выкрав Кассандру, Катрей отказался, опасаясь, что их сможет заметить охрана и убить Кассандру. Вполне в духе Дагмара - приказать гвардейцам при безвыходном положении избавиться от ценной пленницы.
И к чему привело его промедление? Катрей не хотел больше бояться. Либо их с Кассандрой сын окажется в безопасности, либо он лично испепелит все города Стааба, посыплет поля солью, оставив вместо богатой страны мертвую землю.
Именно поэтому Катрей не злился на поступок Кассандры. Да, он до безумия испугался, осознав, что она совершила. Убить волчицу - это все равно, что наложить на себя руки. Но Кассандра сильная, просто так она не стала бы делать этого. Это он понял, когда она первый раз переместилась из его рук в постель и потом, на следующий день, когда следил за её тренировками.
Дар у Кассандры действительно был сильный. Наверняка к нему приложили руки боги, иначе Катрей объяснить не мог. Даже за несколько дней тренировки она превзошла ожидания. Если раньше она могла немного двигать предметы, составлять несложные заклинания и при сильных эмоциях рушить все вокруг, то теперь она без проблем сносила сто ярдов леса одной только магической энергией. С каждым разом Кассандра перемещалась все дальше и дальше, несколько дней назад, когда Катрей её видел, она переместилась к границе Стааба и обратно.
Появление силы смогло вернуть уверенность в себе. Это вновь была сильная правительница и глава рода, а неё бледная копия себя. Больше Кассандра не плакала, даже когда они оставались одни. Но позволяла увидеть ему свою боль. По вечерам, перед сном, она шепотом рассказывала о жизни в Иксионе, но чаще делилась воспоминаниями о беременности: например, когда малыш толкался, особенно в последний месяц, Кассандра чувствовала себя аквариумом, в которой плещется неистовая золотая рыбка. Катрей улыбался, целовал бледные щеки Кассандры и вдыхал запах её волос. Он поддерживал иллюзию спокойствия, пока его сердце обливалось кровью. От жалости. И от ревности: Дагмар наблюдал за процессом беременности, пока он был далеко.