Я улыбнулась и махнула рукой, подзывая ждущего лакея, того самого, который отправился передавать служанкам приказ спешно подготовить комнаты.
— Простите мою бестактность! Вы ведь только с дороги, вам и вашим спутникам следует отдохнуть. Лакей проводит вас до ваших покоев и позаботится, чтобы обед был подан прямо туда. Вечером после ужина можем побеседовать.
Лорд Келвин поклонился и последовал за лакеем, его спутники, оставив лошадей конюхам, последовали за ним. Некоторое время я оставалась на террасе, вдыхая свежий воздух. Прежде чем разбираться с наводкой Дитриха, придется решить проблему с Дартмурским — при нем устраивать скандал не хотелось, а в замке скрыть подобное будет невозможно.
Было еще одно дело, о котором я забыла после разговора с Дитрихом. Раз уж осталось время, стоит проверить седьмой уровень и узнать, что за таинственный пленник там обитает — ИА-7-16.
Я вернулась ко входу в подземелье и, прихватив факел, спустилась по винтовой лестнице мимо казарм, мимо темниц, в самый низ. Причем длилось это так долго, словно я спускалась вечность. Между уровнями было огромное расстояние, где-то метров сорок или пятьдесят. Казалось, все камни вот-вот обрушатся, и паника подступала к горлу при мысли о том, что надо мной не только замок, но и целый город. Но я сумела сдержаться и продолжила спуск.
Седьмой уровень скрывала каменная дверь с цифрой семь на ней и небольшой, примерно с ладонь, выемкой. Причем настолько знакомой, что свежий порез на ладони болезненно запульсировал.
— Что ж, видимо, не судьба моей руке спокойно зажить, — вздохнула я и нажала ногтем на рану, заставляя её вновь кровоточить.
Ну да, а как иначе можно убедиться, что никто не нарушит запрет, если не магическим ключом.
Получив каплю крови, дверь устало скрипнула и послушно впустила меня. Я с опаской сделала шаг вперед, освещая себе путь по длинному коридору факелом. Плотно закрытые двери камер с выбитыми на них числами располагались только с одной стороны, с другой была лишь глухая стена.
Я шагала медленно, прислушиваясь к каждому звуку, каждому шороху. Признаков жизни не было, я могла бы поклясться, что здесь никого нет, но, наверное, каменные двери заглушали все звуки.
Первая дверь, вторая, третья… Седьмая… Двенадцатая, тринадцатая… Я остановилась перед дверью под номером шестнадцать и взялась за широкую вертикальную ручку, поворачивая её на девяносто градусов. Глубоко вздохнув, я с усилием толкнула её и шагнула в камеру, освещая тесную каморку огнем от факела.
Здесь ничего не было, кроме голых сырых стен, усыпанного пылью и крысиным пометом пола и… какой-то кучи мешков.
Мне с трудом удалось разглядеть в этой куче фигурку, съежившуюся в углу — настолько далеко от двери, насколько позволяли цепи, крепившиеся к стальным кандалам.
Женщина, либо очень хрупкий мужчина, была одета в холщовое одеяние, скрывавшее все тело. Длинные темные волосы казались простым налетом грязи, пока я не повернула в её сторону факел.
Пленник пошевелился, подавая признаки жизни.
— Медон? — хрипло позвала… да, все-таки женщина.
Я сделала шаг вперед и наклонилась, вглядываясь в пленницу. Женщина, помогая себе слабыми руками, медленно поднялась на ноги и посмотрела на меня. Цепи гулко гремели, заглушая стук моего сердца.
— Я помню тебя, — щурясь от огня, заявила она. — Твое лицо мне знакомо.
— Да, — слабо прошептала я, изучая черты лица женщины, — мне тоже знакомо твое лицо.
Передо мной стояла слабая, похудевшая, но все еще живая…
Шестнадцать — номер камеры, семь — уровень заключения, ИА — зашифрованное имя.
Убийца моего брата и родная сестра Архелии.
Изабель Асуньон.
Глава 4
— Поверить не могу, ты жива!
Изабель вздернула бровь, критически осмотрела меня и скрестила дрожащие руки на груди. Глухо звякнули цепи. Она все еще прислонялась к стене, не в силах устоять без опоры. Бледная кожа, сухие губы, огромные темные круги под глазами, грязные спутанные волосы — все говорило о долгом заключении. Кроме того, кожа плотно облегала кости, словно мышцы и кровь давно покинули это тело. Если говорить откровенно, оставалось полшага до схожести с мумией.
— А, я вспомнила тебя! Нагулянная дочь Медона. — Имя отца она произнесла томно, нараспев. — Как же тебя… Кларисса… Александра… Кассия… — Кассандра.
— Точно, Кассандра! — Изабель криво улыбнулась и протянула: — Дерек тебя терпеть не мог.
— Это было взаимно, — нетерпеливо произнесла я и взволнованно спросила: — Почему ты до сих пор жива? Мне все говорили, что отец казнил тебя.