Аргисса оставалась красивой женщиной, несмотря на свой преклонный возраст. Сетки морщин у глаз, губ и носа говорили скорее о её мудрости, чем о старости. Она и была мудрой, проницательной, доброжелательной — вот только последнее её качество никогда не распространялось на меня. Не могу сказать, что Аргисса ненавидела меня — она оставалась равнодушной ко мне как внучке, но её бесил факт существования незаконнорожденной дочери своего сына. Она считала его связь с моей матерью глупейшей ошибкой и никогда не уставала повторять это. Не потому, что она ненавидела меня или мою мать, а потому что, согласно её мнению, такое поведение было неправильным. Аморальным, можно сказать.
Я не винила её за принципы. Очень рано я поняла, что искать у Аргиссы любви и поддержки не следует и смирилась с этим. И негативных чувств к ней не испытывала. До этого момента.
Потому что несмотря ни на что я оставалась её внучкой, дочерью её сына… И поверить в то, что она хотела меня убить, я не была готова.
— Боюсь представить, как злился отец, когда узнал, что я у Катрея, — начала я.
— Он был в бешенстве, — хмыкнула Аргисса и быстро глянула на меня. — Узнал он, конечно, не сразу — князь мертвых постарался замести следы. А когда узнал, то Катрей уже объявил тебя своей подстилкой. Как будто нам бастарда не хватало, так ты еще и распутницей стала!
— Отец пытался подложить меня под толстого садиста ради собственной выгоды. Это ничем не лучше, — отрезала я, стискивая ткань красного платья в руках. — Аргисса, я никогда не понимала, почему вы так ко мне относитесь. Неприятно было, да, но я старалась как можно меньше попадаться вам на глаза из уважения. Потому что я думала, что если возникнет сложная ситуация, то вы вспомните, что я тоже являюсь частью семьи.
— Да какая ты семья! — фыркнула Аргисса и хотела продолжить, но я криком перебила её:
— Уж такая, какая есть! Вы можете злиться на моего отца, на мать — потому что это их вина, их ошибка. Но я не виновата, слышите?! Я здесь ни при чем! И уж точно не заслуживаю того, чтобы меня пыталась убить, пусть и чужими руками, собственная бабушка!
Аргисса застыла, совсем немного не донеся иглу до ткани. Голова была опущена, и сложно сказать, что она сейчас испытывала.
— А самое страшное… Знаете, что самое страшное? Вы заставили меня думать, что убить меня пытался отец. — Я не выдержала и вскочила, заметавшись по комнате. — Поставьте себя на мое место, что бы вы чувствовали? А? Аргисса?! Что бы вы испытывали, зная, что вас пытался убить твой собственный отец? Отвечайте!
— Хватит! — прикрикнула Аргисса и резко приказала: — Сядь обратно.
Я послушно упала обратно в кресло, потому что силы внезапно кончились. Все-таки не сдержалась… Комната расплывалась перед глазами, и я осторожно смахнула влагу со щек.
— За эти полгода я многое пережила… Я жила с самыми старейшими вампирами. Погиб мой Истинный, едва я только нашла его, а потом меня взял силой его убийца. Меня пытались использовать… Думаете, Катрей держал меня рядом, потому что влюбился с первого взгляда? Ерунда! Но самое страшное, что со мной случилось — это время, когда я пыталась понять, почему отец пытался меня убить. Аргисса, за что вы так со мной?
Аргисса медленно отложила вышивку в сторону и прямо посмотрела на меня. Сурово поджатые губы, прямая осанка, высоко поднятый подбородок — привычные движения, которые прочно ассоциируются в моей голове с ней. Но вот смятение в глазах… Неужели это оно? Впервые в жизни она сомневалась в своих действиях.
— В своей жизни я совершала много плохих поступков. Ради оборотней, ради народа, ради семьи… Даже ради себя, — глубоко вдохнула она. — На моем счету много жизней, как невинных, так и грешных. И никогда я не оглядывалась на сделанное. До этого момента.
Аргисса замолчала, уставившись в окно. Я ждала какого-то продолжения, пока не поняла, что это все.
— Это и есть ваше извинение?
— Это все, что ты от меня услышишь, — пожала плечами она и раздраженно
вздохнула: — Тебе повезло. Ты узнала правду. Я так понимаю, нашла завещание Медона? Он говорил мне о нем перед своей смертью.
Аргисса поднялась, подошла к круглому столику и сама налила нам белого вина. Протянула мне один бокал — на секунду даже показалось, что это её вариант способа примириться.