— Спасибо, князь, — смущенно проговорила она и уткнулась в тарелку. Она все еще выглядела подавленной, но чуточку меньше. Наверное, утренний разговор подействовал.
— Вынужден признать, что вы оказались невероятно стойкой, леди Кассандра, — продолжал Катрей. На этот раз он обращался ко мне официально, и это непонятное чередование соблюдения формальностей и панибратства очень путало. — Не просто пережить потерю отца и вырастившей вас мачехи, а еще умело выявить их убийцу и взять власть в свои руки… Это невероятно смелый поступок, не каждый сможет.
— Вы очень любезны, — поддержала маску вежливости я, хотя внутри все трепетало от злости. — Должно быть, сами боги вели меня сюда — хотя бы для того, чтобы вернуть вам Изабель.
Катрей прошелся по Изабель теплым взглядом и криво улыбнулся:
— Да, вы сыграли удивительно хитро, миледи. Никакого иного дара, кроме жизни моей дорогой Изы, я бы не принял.
Изабель зарделась, одновременно стреляя глазами в мою сторону. Кажется, она безмолвно предупреждала, чтобы я не упоминала её роль во всем этом.
— Согласна с Катреем, — улыбнулась Хель и положила ладонь на руку Изабель. — Ты дала нам с сестрой шанс помириться, это дорогого стоит.
— Да уж, Кассандра молодец, — недовольно хмыкнула Аргисса, — а как все хранила в секрете: даже нам не сказала, что за дар она приготовила. Подумать только, отпустить убийцу собственного брата!
Все ближайшие столы притихли от восклицания Аргиссы. Джиал напряглась и вцепилась в подлокотники стула.
— Я не убивала Дерека, — тихо произнесла Изабель, но все её услышали. — С ним произошел несчастный случай, и я пыталась его спасти. Медон видел все случившееся.
Думаете, он стал бы оставлять меня в живых, если бы я убила его наследника?
Конечно, нет. Даже ради возможности шантажировать Катрея. Медон растерзал бы её на месте и казни бы не дожидался.
— Прошлое остается в прошлом, — громко произнесла я, чтобы меня услышали даже в другом конце обеденного зала. — Мы не можем его изменить. Но мы можем постараться забыть старые обиды и объединиться ради лучшего будущего.
Мои слова немного сняли напряжение, придворные опять обратили все внимание на еду в своих тарелках. Аргисса что-то пробурчала, недовольная тем, что попытка поссориться с вампирами сорвалась. Она знала о причинах моего союза с ними, знала об артефактах и согласилась с моими идеями, но все равно не могла перебороть ненависть к их виду.
— Очень правильная мысль, — тихо сказал Катрей, опираясь на подлокотник и подаваясь в мою сторону. Я даже ощутила, как его горячее дыхание ласкает щеку и часть шеи. — Мне понравилась она. Может быть, вампирам и оборотням это и нужно для окончательного примирения — объединение наших домов?
Я повернула голову и невольно опустила глаза к его губам, которые тут же изогнулись в чувственной улыбке.
— Мне казалось, ты услышал меня вчера, — едва слышно проговорила я. Конечно, нас прекрасно слышали и Изабель с Архелией, и Джиал с Аргиссой — никуда не денешься от усиленного слуха. Катрею, впрочем, это не особо мешало.
— У меня есть к тебе предложение, — начал Катрей и нашел мою руку под столом, несильно её сжав. Я невольно вздрогнула, выдав свое напряжение. — Я озвучу его, когда мы пойдем на прогулку. Пообещай выслушать его… пожалуйста.
Не знаю, чему я удивилась больше — его пальцам на моей руке или этому примирительному «пожалуйста». В любом случае, мне нужно выслушать его, ведь я сама пять минут назад говорила о мире между нашими видами.
Изабель передо мной одобрительно кивнула и улыбнулась, и почему-то её поддержка помогла мне выпрямиться и с достоинством произнести:
— Обещаю выслушать и обдумать ваше предложение, князь Катрей.
Напряжение, немного спавшее во время обеда, вновь проявилось, когда мы остались наедине. В голову лезли картинки нашего соития в кабинете, но помимо томительного жара внизу живота внутри билось и захлестывало, точно беспокойные морские волны близ Серрата, унижение. Мысль о том, что Катрей опять не спросил моего желания, а просто взял, что, как он считал, принадлежало ему, помогла привести чувства в жалкое подобие равновесия.
Мы молча прошлись по замку, мимо галерей, оранжереи и зимнего сада, мимо вытянувшихся в струнку гвардейцев и тронного зала, с которого и началось мое правление. Катрей шел неспешно, цепко охватывая взглядом все детали. Иногда его глаза вспыхивали темным огнем при изучении каких-то предметов. Причем каждый раз он замечал что-то, являющееся важным для меня. Например, отцовский трон, или моя любимая картина с эрибейскими пейзажами — единственное, что осталось в этом городе от моей настоящей матери. Не знаю, чутье ли ему подсказало или шпионы, но это внимание к важному для меня приятно грело душу.