По зале прошлась волна силы убеждения. Вряд ли кто-то её заметил, кроме Изабель и, быть может, Архелии. Сама Изабель, поверхностно знакомая с эрибейской магией и полгода прожившая рядом с сильными оборотнями, не могла не уловить синтез этих сил, выпущенных непроизвольно. Кассандра наверняка и сама не почувствовала этого. Она не пыталась гипнотизировать или заклинать, просто демонстрация силы, оборотни инстинктивно это понимали. Они начали аплодировать после речи, и Изабель присоединилась.
Катрей и его приближенные (помимо самой Изабель) стояли недалеко от Кассандры и в ответ на овации дружелюбно улыбнулись и склонили головы. Даже Эдгар, которого она лично наставляла полчаса назад.
Дней пять назад Изабель застала Катрея за необычным для него занятием — рисованием, и только сейчас она поняла, что он делал. Платье из эрибейского шелка вышло изумительным, Кассандра казалась истинной королевой. Сейчас, сверкая золотыми бусинами в огнях магических светильников, она медленно и величественно направилась в сторону вампиров.
— Не окажете мне честь, князь? — Донесся до Изабель вопрос.
Катрей вежливо ей поклонился и подал руку.
Заиграл вальс, они закружились по залу. Мелькали цвета их нарядов, создавая яркий контраст: красное и черное как будто слилось воедино. Оба партнера не проявляли истинных чувств, и Изабель, как ни старалась, не смогла уловить на их лицах настоящих эмоций. Лишь вежливые улыбки и холодные глаза.
Она не могла понять, что скрывается за этим танцем. Почему Кассандра пригласила именно Катрея, а не своего будущего зятя, капитана стражи или кого-либо из придворных? Изабель до безумия хотелось, что так подсказало ей сердце. Её даже устроило бы, если бы это был жест благодарности за чудесное платье. Но умом она понимала, что после речи об объединении вампиров и оборотней Кассандра должна была так поступить в качестве примера для своих подданных.
Изабель взяла с фуршетного стола бокал с шампанским и, залпом опустошив его, досадливо поморщилась. Не из-за вкуса, а из-за ситуации: она видела, как идеально подходят друг другу Катрей и Кассандра, но не могла их примирить. За все тысячелетие
Изабель ни разу не видела, чтобы он так вел себя рядом с кем-либо! Для Катрея женщины всегда оставались средством удовлетворения потребностей, самые умные оставались рядом в качестве друзей, когда его любовный интерес угасал. Однако из того, что рассказала Кассандра о своей жизни в Серрате (да и сама Изабель видела, что творил в Агенории Катрей!), можно было сделать вывод, что он по-настоящему влюблен. Кассандра не готова принять правду, и Изабель не винила её за это, но, видят боги, возможность зачать дампира здесь ни при чем. Говорить об этом вампирша и не думала, потому что Кассандра не могла пока до конца отпустить обиды.
А вот по ушам Катрею Изабель ездила с изощренным, даже садистским удовольствием.
Каждое утро она будила его, и пока тот умывался, завтракал и одевался, читала морали. Иногда к ней присоединялась Хель, и против двойного напора он не выдерживал и прогонял их, но уже на следующее утро вновь покорно слушал, в чем он не прав и где ошибся.
Словно прочитав её мысли, рядом оказалась Хель. Она смотрела на завершающих свой танец Катрея и Кассандру.
— Безумно красивая пара. Ты бы видела, как они относились друг к другу, когда не ссорились. У них были такие умилительно-счастливые лица, что я даже подумывала их вновь поссорить, — пошутила Хель.
— Хель, — осуждающе поцокала Изабель и справедливо отметила: — Ты многое делала так, чтобы они поссорились. Взять хотя бы то зелье.
Архелия недовольно покосилась в сторону сестры и вздохнула:
— А что мне оставалось делать? Катрей был в такой ярости, что мог бы убить её, если бы она начала сопротивляться. Все, что я могла сделать — создать иллюзию наслаждения.
— Иллюзию, — выделила Изабель и потянулась за еще одним бокалом шампанского и задиристо добавила: — Я бы нашла выход.
По губам Архелии скользнула легкая улыбка.
— Я не сомневаюсь. Впрочем, Кассандра мне отплатила за ту ошибку, так что мы в расчете.
За неделю они с Архелией говорили столько, сколько не беседовали за все долгое тысячелетие. Хель так и не смогла принять её желания стать вампиром и сознательно отдалилась, хотя в детстве они были очень дружны. Изабель очень удивилась, узнав, как сильно переживала её гибель сестра, и не могла не попытаться сблизиться снова. Она великодушно простила холодность сестры, так как понимала, что Хель пыталась уберечь её от проблем: Эдгару ничего не стоило использовать драгоценную сестренку против Архелии, так что она притворялась, что ей плевать на Изабель. И делала это так хорошо, что убедила даже саму себя.