Герцогиня Карион… Раньше она была королевой, но после воцарения дочери вновь стала герцогиней. Интересно, была ли она против таких изменений?
— Только меня? — спросила я, чувствуя, как пересохло в горле.
Фрейлина покосилась на ухмыляющуюся Присциллу и подтвердила:
— Только вас, миледи.
Присцилла посмотрела на меня призывающим взглядом, и я сдалась:
— Хорошо, проводите меня к герцогине Карион.
Каждый шаг, приближающий меня к покоям матери, давался с трудом. Я не знала, что говорить, что делать, как себя вести. По пути сюда одолевали разные мысли, я строила планы, но не представляла, что будет так сложно. И в Агенории, и в Серрате удавалось практически не думать о моей связи с Каринтией. Иногда, в совсем трудные дни, сердце тянулось куда-то, желание найти утешения в объятьях женщины, что меня родила, душило. Я не злилась ни на Медона, ни на Илону, не держала обиды. Медон воспитывал меня так, как умел, дал мне шанс получить образование ничуть не хуже, чем у Мери и Джиал… И как же обижаться на женщину, которую я никогда не знала?..
А сейчас, в Троаде, когда Илона кинулась меня обнимать, плакать и радоваться моему приезду, я вдруг ощутила острое чувство… не знаю, не ненависти, но чего-то очень плохого. На поверхность выплыли чувства, о которых я даже не знала.
Фрейлина остановилась перед двойными дверьми, и караульные молча распахнули их передо мной. Я сделала шаг назад, а потом твердо шагнула вперед. Не позволю страхам управлять своей жизнью!
Покои начинались с очень уютной гостиной, выполненной в зеленых тонах. Лето было в самом разгаре, и с континента дул теплый ветер, так что камин оставался незажженным. В центре гостиной стоял низкий квадратный столик, на нем — поднос с белым фарфоровым чайником, две чашки и различные десерты, а вокруг — кресла с мягкой обивкой. Наверняка здесь часто собиралась Илона со своими фрейлинами или с дочерями.
Илона вышла из другой двери, наверное, ведущей в спальню, как раз в тот момент, когда я прогнала назойливые мысли из головы. Она тепло улыбнулась, увидев меня, и махнула рукой в сторону столика.
— Прошу, присаживайся, — мягко сказала она.
Илона пренебрегла служанками и сейчас сама разливала чай. Наверное, хотела остаться со мной наедине.
Мы молчали. Я нервно кусала губы, сидя прямо и не отводя взгляда от горячего чая в руках, она же наоборот, очень внимательно меня изучала. И это не была та комфортная тишина, когда приятно просто находиться рядом с человеком и думать обо всем на свете.
Еще никогда я не чувствовала себя так неловко.
— Я понимаю, насколько тяжело тебе приходится, — вдруг сказала она, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. В голосе её прозвучала грусть, и, подняв глаза, я увидела вновь выступившие слезы на глазах Илоны. — Я и сама не могла найти себе места с тех пор, как связалась с тобой во сне.
«А раньше?», — хотелось крикнуть, «раньше ты не переживала?!». Проглотив неожиданно появившуюся злость, я перевела тему:
— О чем говорила Каролина? Мне правда нужно убить своего зверя?
Илона с легкостью разгадала мой маневр, но не стала сопротивляться и поддержала разговор:
— Да, это действительно так. Если двойственность досталась от родителя-мага и родителя-фейри, то можно попробовать отнять магический дар, но в твоем случае поможет лишь отказ от зверя.
Волчица внутри вела себя крайне тихо. Как будто её и нет, словно ритуал уже свершился. Испугалась или затаилась для неожиданной атаки?
— А если отнять эрибейскую магию? — спросила я.
Илона с сожалением покачала головой.
— Это невозможно. Эрибейская магия в тебе подпитана божественным
благословлением. — Поймав мой непонимающий взгляд, Илона пояснила: — Еще в молодости, перед самым отъездом в Каринтию и знакомством с Сабином, я отправилась в общий храм богов, и на мои молитвы о счастье в браке ответила Триана. Она прозвучала у меня в голове, как песнь, как стихотворение. Триана пообещала, что мои дети будут магически одарены, и божественная магия сделает их великими. Видимо, это распространялось на всех моих детей, а не только рожденных в браке с Сабином.
Последняя фраза уколола, но я удержала язвительное замечание, так и рвущееся с языка.
— Каролина управляет штормами, — вдруг вспомнила я.
— И не только штормами, — улыбнулась Илона. — Она любимица богини морей Леаль. Каролина даже призналась, что однажды общалась с ней, хотя Леаль крайне редко говорит со смертными. Клариссе покровительствует Дориана, богиня всех пророков. Моя старшая дочь очень искусно предсказывает будущее.