Ему и в голову не приходило, что у нее может быть какой-то иной взгляд на мир.
Конечно, до серьезного разговора о браке дело не доходило, хотя упорство, с которым Рон отказывался от физической близости до свадьбы, означало, что пару раз эта тема все же поднималась. Боже, как же часто ему хотелось уступить желанию и овладеть Клэр! Но… Рон считал ее особенной. Не похожей на других женщин. Единственной. Он хотел — пусть кому-то это покажется глупостью или предрассудком — сначала надеть ей на палец кольцо, а уж потом разделить с ней постель.
Сказать, что Рон был потрясен, когда Клэр бросила его, — значит не сказать ничего. Он стал сомневаться в себе и даже утратил самоконтроль, которым всегда гордился. Потеря уверенности отразилась на бизнесе и привела к нескольким ошибочным решениям, которые существенно сказались на доходах. После этого Рон твердо сказал себе, что больше такой слабости не допустит.
Виктор по-прежнему смотрел на него с грустным выражением на обычно веселом лице.
— Что? — с мягким раздражением спросил Рон.
— Надо двигаться дальше.
Рон сложил руки на груди и прислонился к стене, подыскивая ответ, но ничего стоящего в голову не приходило. Разумеется, Виктор прав, но советы давать легче, чем воплощать их на практике.
Бог свидетель, он отпустил в адрес Клэр достаточно проклятий, особенно в те редкие моменты, когда верх брали горечь, обида и чувство унижения. В такие минуты Рон осыпал ее ругательствами, кричал и бушевал, пока не выпускал весь пар. И что же? Клэр все равно не отпускала его, не уходила из памяти, оставалась частью него.
И как, черт возьми, в такой ситуации двигаться дальше?!
Виктор повернулся к Люси, ставшей недавно помощницей шеф-повара, добавил в ее варево какие-то травы из банки, и Рон ощутил восхитительный аромат.
— Пахнет отлично, — сказал он отчасти для того, чтобы сменить тему, но также и потому, что это было правдой.
— Разумеется. — Красное лицо Виктора расплылось в открыто самодовольной улыбке. — Это же мой рецепт.
Рон обвел взглядом кухню, но мысли снова и снова возвращали его к Клэр.
— Дело в том… — начал он и умолк, сожалея, что открыл рот.
— В чем?
— Ни в чем.
Виктор направился к кладовой, взглядом пригласив Рона следовать за ним.
— Выкладывай, — сказал он, когда они оказались одни. — Что случилось?
— Да я и сам не знаю. Просто… понимаешь, когда я думаю о ней, даже сейчас, через столько лет, то начинаю злиться. Но при этом начинаю спрашивать себя, что же, черт возьми, я сделал не так, в чем надо было поступить иначе.
— Повторяю — тебе надо двигаться дальше.
Рон махнул рукой.
— Знаю, знаю. Но речь не о ней. Я говорю о себе. Не о Клэр, а о своей жизни.
Все действительно было просто — Клэр оставила ему неприятное наследство: сомнение в себе и неуверенность, которое не давало покою.
— Имея дело с женщиной, никогда не задавай себе таких вопросов. Сомнения — путь к могиле. Или, по крайней мере, к психическому расстройству.
Рон усмехнулся.
— Вот как? Что ж, возможно, ты и прав.
— А что касается того, как двигаться дальше… — Виктор достал из кармана сложенный листок и сделал серьезное лицо. — У меня есть на примете один потрясающий повар… Ты бы попробовал ее кремы!
— Ее? — Рон ухмыльнулся. — Перестань, Виктор!
Тот пожал плечами.
— А что? Надо же как-то присматривать за тобой. По-моему, тебе необходимо почаще ходить на свидания.
— Мне? Да ведь это ты не встречался ни с одной женщиной после Хелен. А у меня их было столько, что и пальцев не хватит.
— Во-первых, — сказал Виктор, когда они вышли из кладовой, — мы говорим не обо мне. Во-вторых, твои встречи с женщинами нельзя назвать свиданиями. Это какие-то… — он щелкнул пальцами, подыскивая нужное слово, — контакты. Сексуальные салки.
Они вошли в комнату для отдыха, и Виктор, налив себе кофе, уселся в кресло у изящного столика. Бывший боксер, успевший добиться немалых успехов на ринге, он казался инородным телом в небольшом, уютно обставленном помещении. Если бы не проблемы с коленом, кто знает, чем бы занимался Виктор сейчас. Но тогда Рон искал бы другого шеф-повара.
— Пытался ли ты понять этих женщин? — спросил Виктор.
Рон попытался придать лицу строгое выражение.
— Мне не очень-то приятно сидеть в комнате отдыха и отвечать на вопросы разыгрывающего из себя психоаналитика шеф-повара, когда в зале еще полно клиентов.