«Босс?»
«Найди его.»
«Но как мне с ним поговорить?»
«Тебе и не нужно.»
«Тогда как?»
«Он умный и знает тебя. Он увидит тебя, спросит обо мне, ты не ответишь. Он поймет. Может, не сразу, но поймет. Извини, но присмотреть за этим не смогу.»
«Думаешь, он поможет?»
«Поможет.»
«Почему?»
«Поможет.»
Откуда я это знаю – объяснять не хотелось. Лойош стал бы возражать, а мне сейчас было не до споров.
– Дражайший господин Талтош, все, что вам нужно сделать, это сказать мне несколько простых слов, и все сразу же прекратится. Как зовут изменника, что планирует король и когда он намерен сделать свой ход?
Король? Тут еще и короли какие-то замешаны? Где я вообще? Ах да, на Востоке. Ну, тогда, пожалуй, в королях есть какой-то смысл.
Я покачал головой. Сказать мне было нечего.
– Боюсь, – вздохнул он, – что мне придется спрашивать всерьез.
– Что ж, ладно, хотя предварительная часть мне понравилась.
– Не сомневаюсь.
– Но перед тем, как мы займемся серьезными вещами…
– Да?
– Не скажете, как вас зовут, чтобы я мог поминать это имя в молитвах?
Он покачал головой. Я вдруг вспомнил тот детский шепот; девочка не извинялась передо мной, она выражала симпатию. Когда я это понял, стало легче.
«Босс, мы идем. Продержишься еще чуток?»
«Не вопрос, Лойош. Я как раз пытаюсь выяснить, как его зовут. Посмотрим, сумею ли я добыть ответ, пока вы не появились.»
Паук закончил плести паутину. Мне стало грустно, хотя, вероятно, паук получил удовольствие от своей работы.
Снова начались вопросы.
Так продолжалась наша маленькая забава: он задавал мне вопросы, на которые я не мог ответить, а я спрашивал, как его зовут.
Он так и не сказал. Не захотел.
И все еще не хотел, когда сквозь его горло прошло лезвие ножа.
12.
Бораан: Полагаю, сударь, вам хотелось бы узнать подробности?
Лефитт: Давай пропустим эту часть.
Бораан: Но ты же знаешь, тогда нас просто убили бы.
Лефитт: Разумеется. Но оно могло того стоить. Хотя бы разнообразия ради.
Он вдохнул, закашлялся и рухнул, царапая половицы. Умирал он долго, и я внимательно на это смотрел. Не знаю, почему: какой-то личной неприязни к нему у меня не было. Но, пожалуй, однажды мне захотелось бы увидеть, как он умирает. Рядом кто-то что-то говорил, возможно, обращаясь ко мне. Не знаю; я был занят. Созерцанием. С профессиональной точностью я зафиксировал детали его смерти – ужас в глазах, выражение беспомощности на лице. Он схватился обеими руками за горло, словно это могло умерить кровотечение; казалось, что он сам себя душит, и бледное до синевы лицо только усиливало это впечатление. Я наблюдал, ничего не упуская.
Вскоре у него отвисла челюсть, а руки упали на пол. Мокрые и липкие от его собственной крови, как и передняя часть одежды. Крови было много. Очень. Глаза остекленели, раскрытые веки застыли – и он замер. Еще какое-то время продолжались легкие конвульсии, но потом прекратились и они.
– Господин Мерс?
Глядя на труп, я кивнул. Наверное, кивнул. Попытался кивнуть.
Незнакомые руки отвязали меня и сняли со стола. Помню, что я кричал, когда меня пошевелили. Странно, если задуматься.
Одно из лиц я узнал.
– А, здравствуй, Дани. Учитывая обстоятельства, ты избрал прекрасный способ вторжения.
Лицо Дани казалось железным. Похоже, он меня не слышал. Ничего удивительного, силы моему голосу взять было негде.
Я попробовал еще раз, но теперь спросил:
– Можешь найти мои вещи?
Лицо его стало еще жестче, если только это возможно.
– Прости, времени совсем нет.
– Золотую цепь, – попросил я.
– Что?
Он наклонился пониже, я повторил.
Дани покачал головой.
– Нет. Я забираю тебя отсюда.
– Неверный ход.
Тень улыбки чуть смягчила его черты.
– Теперь, сударь мой Мерс, ты не в том состоянии, чтобы угрожать.
– Ошибаешься.
– Погодите, – велел он тем четверым, что несли меня.
Я не знал этих ребят, но они очень походили на парней, с которыми я познакомился во время своего краткого пребывания в армии [5]. Странная была история, сейчас не стоит ее вспоминать. Но я был уверен, что они вроде солдат, и это прекрасно соответствовало моим выводам. И, разумеется, сам факт появления Дани подтверждал эти выводы. Что, как всегда, было и хорошо, и плохо.