— Вход к великому Киевскому князю с оружием запрещен всем, кроме меня. — Владимир поправил кольчугу, меч, снял шлем, положив его на изгиб локтя. — Ждать, пока не позову.
Два рослых воина, стоявших у двери, ведущей в палату великого князя, молча расступились перед Мономахом. И распахнули перед ним двери.
Владимир вошел в покои.
— Здрав буди, батюшка мой…
И стражники тотчас же двери закрыли.
— Зачем пожаловал? — сурово спросил великий Киевский князь. Очень не любил, когда сын тревожил его без достаточных на то оснований.
— Своих новых дружинников решил тебе показать, батюшка.
— Зачем? Они же — твои.
— Один из них барса руками порвал.
— Не верю…
— Дозволишь позвать его?
— Любопытно мне на лгуна посмотреть.
— Хорошо, — усмехнулся Мономах.
Прошел к дверям, распахнул:
— Ратибор, великий князь зовет!
Ратибор вошел, низко, коснувшись пальцами пола, поклонился.
— Здрав буди, великий князь!
— Ого!.. Сын мой говорит, будто ты барса руками порвал?
— Порвал, великий князь.
— Ну так докажи.
— Так барса нет.
— Ишь ты. А чем тогда докажешь?
— А дозволишь?
— Дозволяю.
Ратибор подошел к великому князю, нагнулся, взялся за ножку кресла и на вытянутой руке поднял его вместе с князем над головой.
— Хватит! Хватит!.. — кричал великий князь. — Поставь на место!..
Владимир хохотал.
— Поставь…
Ратибор осторожно опустил кресло вместе с великим князем на место.
— Ну как, батюшка, доказал?
— Доказал… — отдуваясь, покивал головой великий князь. — А второй? Такой же?
— Нет, батюшка. Но из лука в сосновую шишку попадает. Добрыня!
Добрынька с робостью заглянул в покои, поклонился до земли.
Великий князь с неудовольствием покачал головой, вздохнул:
— Ну, спасибо, сын. Уважил…
— Ступайте, — сказал Владимир своим новым телохранителям.
Новые дружинники низко поклонились великому князю и вышли.
— Хороши мои дружинники?
— Хороши, — угрюмо проворчал отец. — С такими дружинниками тебе самое время и на княжение… Вели, чтобы мне квасу принесли.
— Квасу! — крикнул Мономах, подойдя к двери. — Квасу похолоднее великому князю!
Глава вторая
1
— Поедешь княжить в Ростов, — сказал сыну великий князь Киевский Всеволод после того, как напился квасу и продышался. — Пора уж тебе, наследник, управлять учиться.
— Спасибо, батюшка.
— Три дня на сборы.
— Четыре.
— Четыре. Ступай.
Новый Ростовский князь вышел, но вместо того, чтобы готовиться к поездке в Ростов, разыскал князя Судислава.
— Здрав буди, князь Судислав.
— Здравствуй и ты, князь Мономах.
— Дозволь спросить тебя.
— Говори.
— Отец меня в Ростов Великий княжить отправляет. Найду я там конницу добрую?
— Не знаю, но не думаю, князь Мономах. Ростов Великий в тиши и покое живет, воевать ему особо не приходилось.
— А кому приходилось?
— Вот Смоленское дворянство дело иное. Им все время от врагов отбиваться приходится. Кривичи Великий торговый путь из варяг в греки стерегут. От озера Нево до Черного моря.
— Прими мою благодарность, князь Судислав.
— За что же благодаришь?
— Батюшку упрошу, чтобы он меня к смоленским кривичам княжить направил.
— Погоди, князь. Кривичи — люди особые.
— Что значит — особые?
— А то, князь, что до сей поры племенным строем живут, до сей поры чужаков не очень-то жалуют, а главное, до сей поры веры христианской так и не приняли.
— Как не приняли? — удивился Мономах. — Еще мой прадед повелел…
— Вот они одну бедную церковку и построили по повелению Киева, а больше — ни-ни.
— Ну, я заставлю…
— Это — как получится.
— Упрусь.
Князь Судислав усмехнулся:
— Попробуй. И учти при этом, что кривич не жилец без своей земли. Отлучаясь по службе либо по торговле, берет щепотку земли с собой, чтоб хворь не приключилась.
— Это правильно, — сказал Владимир. — Своя земля лечит.
— Лечит, — подтвердил Судислав. И посмотрел на Мономаха.
— А что еще скажешь, княже?
— Слушай дальше. Хлеб кривичи пекут на кленовых листьях, круглым, как солнце. И на свадьбах священник водит пары строго по солнцу.
— Солнцепоклонники, что ли? — удивился Владимир. — Слыхал о таких.
— Нет, князь, не солнцепоклонники. С нечистой силой так борются, так как нечистой силы в земле кривичей больше, чем чистой.
— Странная вера, князь Судислав.
— Племенная. Нечистая сила эта не любит людей, света не выносит и сразу исчезает, когда человек посмотрит на кого-нибудь из них в упор.
— А креста они что, не боятся?
— Кто? Нечисть эта?
— Я про кривичей.
— С крестом Божьим у кривичей свои дела, нам неизвестные. Помни об этом.
— Запомнил. А еще что?
— Домашний огонь берегут. Истопив, горячие угли сгребают и присыпают золой, чтоб домашний огонь дожил до другого дня. И никогда, никогда не плюют в огонь. Это ты особо учти.
— Грех плевать в то, что нас согревает и путь освещает.
— Вот потому-то всякий раз, переходя в новый дом, кривичи огонь берут из старого, иначе счастье потеряешь. Каждой весной делают домашнему огню праздник. Белят печь, украшают зеленью и кормят огонь салом и мясом.
— Язычники, значит?
— Нет, веруют.
— В кого? Неужто в Иисуса Христа?
— И в него — тоже.
— Что значит — «тоже»?
— Значит, больше — в своего племенного бога. Он у них веселый и незатейливый. Вреда никому не делает, но подшутить над людьми очень даже любит. И помощники у него тоже озорные шутейники. Веселая у кривичей вера, князь.
— Ну, что у них там еще веселого?
— К примеру, в доме живет дедушка Домовой и его прислуга — шапетники. Они шутки разные творят. То вещь домашнюю куда спрячут, то что-нибудь страшное хозяйке в дремоте нашепчут, то по ковшику стукнут, чтоб вода на хозяйку пролилась. Если вещь куда спрятали, то надо левой рукой осторожно дедушке Домовому бороду завязать, чтоб он шапетников своих приструнил. И никто его никогда не обижает. А если строят новый дом, то под угол для него непременно кладут петушиную голову. На ворота либо под поветь кладут хлеб-соль с молитвой: «Хозяин честной, хлеб-соль прими, мое именье и надворья сбереги».
— Кощунство какое-то… бесовское, — проворчал Мономах.
— Кощунство не может быть озорным. А эту озорную и веселую веру кривичей знать тебе надобно, коли станешь князем Смоленским.
— Послушаю их заветы.
— Готов?
— Готов.
— Слушай и запоминай. В заговины, в день поминовения усопших, приглашай к столу домовых господ. Явно придут — не пугайся, зла не сделают. Не забывай приветить хлебника с гуменником — они ночами за нас двор прибирают.
— Запомнил.
— Четырежды в год кривичи справляют дни-деды. Девять разных блюд готовят. От всех блюд хозяин сам на стол кладет по три куска и три ложки. Стол на ночь не убирают — деды прилетают кормиться.
— Правильно делают, — сказал Владимир. — Дедов помянуть следует.
— В лесу, в болотах живут лесовики, водяные, лихорадки. Они бегут от человека. Есть еще бесы, что живут в болотах, — продолжал князь Судислав. — Но сильнее всех бесов, домовых и лесных человек, который все знает. Князь кривичей знает. И непокорные кривичи верят только своему князю Воиславу.
— Вот к чему ты все мне рассказал, — улыбнулся Владимир.
— Подумай об этом, князь Мономах.
— Прими мою благодарность, князь Судислав. Очень ты мне помог.
На том они и расстались.
2
Владимир легко уговорил отца поменять Ростов Великий на Смоленск, не вдаваясь ни в какие подробности.
— Смоленск так Смоленск. Три дня на сборы. Ступай, занят я.