— И от чего же? — серьёзно спросил Ватанджар.
— От радикальных исламистов, — ответил Директор. — Если республика падёт, то душманы возьмут власть. Они восстановят старые порядки, отдадут земли феодалам, установят порядки по шариату — вы знаете всё это не хуже меня. И Афганистан вновь погрузится в то Средневековье, в котором находился сотни лет до этого. Эта земля страдала слишком долго — пора прекратить этот порочный цикл. Её нужно спасать.
— То есть, вы придерживаетесь позиций фракции Хальк? — с подозрением спросил генерал-полковник. — Парчам хочет договариваться, робко пытается примириться, а Хальк на заседаниях не дают открыть рта, при молчаливом одобрении советских представителей. А вы, выходит, имеете другие взгляды?
— Мне не нравится радикализм позиции Хальк, — покачал головой Директор. — Но некоторые ваши позиции я поддерживаю. Договориться с душманами не получится — их финансируют США и страны Аравии. Даже если кто-то из них захочет договариваться, его заткнут или физически устранят. Переговоров не будет, как бы нам этого ни хотелось…
— Тогда каково ваше решение? — спросил Ватанджар.
— Нужно сражаться против душманов сразу на нескольких полях, — ответил Директор. — Сначала разбить их и не позволить им восстановиться, а затем работать с мирными жителями. Вы же свои для них — вам должны быть понятны их проблемы и надежды. И большую часть их потребностей можно удовлетворить даже имеющимися ресурсами. Опыт в Панджшере показывает, что договориться можно, но не с душманами, а с кланами и родами.
— За деньги, — сказал генерал-полковник. — Вы же понимаете, что коррупция и кумовство всё очень сильно осложнят. Сколько бы денег мы ни выделили, а мы можем выделить не так много, почти всё будет разворовано или растрачено бездарно.
— Поэтому мы и начали изнутри, — ответил на это Директор. — Вы видите, как меняется ХАД под вашим управлением — новые офицеры ощущают в себе способность изменить ведомство к лучшему и чувствуют, что их, наконец-то, оценили по достоинству. Нужно поддержать этот моральный порыв и использовать его. Сегодня будет реформирован ХАД, а завтра мы возьмёмся за Царандой и армию. Как только закончим с ними, у нас появится возможность действовать дальше.
— Допустим, у нас получится, — кивнул Ватанджар. — Но что дальше? Эту войну не выиграть военным путём, вы, как вижу, понимаете это не хуже меня. Как нам убедить Политбюро следовать вашему видению?
— Ходят слухи, что Кармалю осталось недолго, — тихо сообщил ему Директор. — Он начал сильно выпивать, практически не участвует в заседаниях и не принимает никаких решений. Скоро его решат снимать с поста, и нужен будет кто-то, кто займёт его место. Очевидным кандидатом, до сравнительно недавнего времени, был Мохаммад Наджибулла. Теперь очевидного кандидата у Политбюро нет, но менять Кармаля нужно обязательно.
— Как скоро его сместят? — спросил напрягшийся Ватанджар.
— Я говорю лишь о слухах, — улыбнулся Директор. — Он уже не устраивает советское руководство, поэтому кто-то должен заменить его. И я вижу этим кем-то вас, товарищ генерал-полковник. Одно точно — это небыстрое дело, поэтому вам надо заручиться поддержкой в Политбюро НДПА. А с советской стороны поддержка у вас точно будет, потому что в среде советников устоялось мнение, что кто угодно справится лучше, чем Кармаль. И этим «кем угодно» можете стать вы, потому что вы один из немногих, кто начал показывать результаты.
В прочих ведомствах дела идут ни шатко ни валко, без каких-либо выдающихся результатов, но с уже всё более явной тенденцией к ухудшению, ввиду усиливающейся пассивности Кармаля.
Директору даже не нужно лично встречаться с Бабраком Кармалем, чтобы знать, насколько часто он начал уходить в запои — генерал-полковник Гаськов очень сильно недоволен происходящим, потому что встречи либо срываются, либо проходят с «поправляющимся» собеседником.
В мае, как раз, была начата антиалкогольная кампания Горбачёва, поэтому выпивать, во всяком случае, в кругах высших лиц, резко стало немодно и осуждаемо, но Кармаль уже не может остановиться…
Естественно, факт его алкоголизма отрицается, за такое в Афганистане можно и в тюрьму загреметь, но это не отменяет того, что Бабрак — алкаш, уделяющий своему «увлечению» слишком много времени.
Директор помнил, что Наджибулла должен был стать генсеком ЦК НДПА и председателем Революционного Совета примерно в 1986 году, но точных дат у него нет.