— А что это за дела? — спросила Галина.
— А вот это уже секретная информация, дорогуша, — улыбнулся Директор. — Когда-нибудь, когда станет можно, расскажу. А может, даже напишу мемуары об этих временах…
Галина улыбнулась и кивнула.
— Давай-ка побыстрее доедаем и идём дальше, — сказал Владимир. — Ты бы только знала, как я соскучился…
* СССР, Узбекская ССР, Ташкент, аэропорт, 24 октября 1985 года*
— … и это уже вы сами решайте! — продолжил вещать Директор. — Если уверены, что надо, если есть показания — отправляйте!
— Хорошо, товарищ майор, — кивнула Лариса Леопольдовна Щукина, штатный психолог.
— И ко мне с такими вопросами больше не надо! — попросил он. — Если боитесь брать ответственность, то собирайте консилиум или я не знаю! У меня тут столько неотложных дел, что аж волосы стынут в жилах! А ещё вы все под руку лезете, со своими «архиважными вопросами»! Я исчерпывающе ответил на ваш вопрос? Свободны.
— Хорошо, товарищ майор, — кивнула Щукина и покинула его кабинет.
«Да какой это кабинет?!» — окинул он недовольным взглядом помещение. — «Конура, будка Бобика! Уже тысячу раз пожалел, что поддался приступу аскетизма и выделил ту роскошь на сорок квадратов под зал для коллективных сеансов психотерапии!»
Несмотря на кажущийся бесконечным ворох проблем, навалившихся на него и его персонал, вчерне, работа выполнена: сто восемьдесят ветеранов Афганистана, из категории проблемных, еженедельно посещают Дом воинов-интернационалистов и получают необходимую им помощь.
Кому-то надо просто поговорить хоть с кем-то, кто-то имеет семейные проблемы, на почве полного взаимного непонимания, кто-то на работу не может устроиться, а кому-то требуется полноценная психиатрическая терапия.
А с некоторыми вообще, на первый взгляд, всё в полном порядке, но им хочется посещать общие собрания, чтобы побыть со своими.
Несколько раз в их организацию пытались проникнуть шарлатаны, экстрасенсы и ясновидцы, но Директор приказал гнать таких с порога, даже не слушая. Подобных паразитов он и в прошлой жизни на дух не переносил, а теперь это неприятие лишь обострилось.
«Может, расстрелять Чумака и Кашпировского?!» — пришла ему в голову мысль. — «Эта сволочь нанесла ущерба не меньше, чем нанесёт Мавроди! И Мавроди, паршивца… Но нет, не они так другие — кто-то займёт нишу и будет учинять этот коллективный бардак! Тут нужно что-то другое…»
Но он отбросил эти мысли и вернулся к делу — нужно продумать открытие спортивной секции.
О результатах говорить рано, работа только началась, но психиатры и психологи говорят, что многие из ветеранов, действительно, находятся в тяжёлом психическом состоянии, причём хуже всего с теми, которые выглядят и ведут себя абсолютно нормально.
Директор и раньше знал о том, что ПТСР нередко проявляет себя лишь спустя несколько лет, но в западных исследованиях эта тема освещается очень подробно, поэтому вносить изменения в разработанные методики не пришлось.
Компетентных психиатров очень сложно обмануть, особенно когда не ставишь целью их обманывать — имеющиеся расстройства им хорошо видны, но они, пока что, не до конца понимают, что с ними делать.
— Разрешите войти! — постучали в дверь кабинета.
Это точно кто-то военный, потому что гражданские в его кабинет заходят иногда даже без стука, что очень раздражает Директора.
— Разрешаю, — ответил он.
В кабинет вошёл подтянутый парень лет двадцати пяти, светловолосый и бледноватый. Одет в синюю рубашку с белыми полосами, и серые брюки. На ногах истоптанные чёрные кеды.
— Здравия желаю, товарищ майор, — вытянулся он по стойке смирно.
— Вольно, — поморщился Директор. — Не на службе, поэтому не надо это самое… Эй, а я тебя где-то видел!
— Так точно, — улыбнулся парень. — Мы же с вами отражали нападение на колонну. В ущелье недалеко от Чашмадара.
— Да! — заулыбался Директор в ответ. — Рядовой Овсеев! Егор?
— Так точно, — кивнул парень.
— Ты, значит, уже дембельнулся? — спросил Директор.
— Как видите, — ещё шире заулыбался парень.
— Надо же, — произнёс Директор. — Не ожидал тебя здесь увидеть, честно говоря, но рад, очень рад! Как устроился? И ты дверь закрой, а то там всякие личности уши развесили и сидят, не работают. А время, между прочим, четвёртый час! Продолжить работу! Утроить темпы!
Овсеев закрыл дверь.
— Садись! — указал Директор на стул перед собой. — Чай будешь?