— Решили, что пробовать помириться с ним больше не нужно? — усмехнулся Директор.
— Решили, что больше не нужно, — кивнул Орлов. — «Фронт» ушёл дальше в ущелье, поэтому из Панджшера в Кабул попасть почти невозможно — Ахмад больше не представляет серьёзной угрозы и армейские уверены, что эта операция станет последней, но что-то я сомневаюсь.
— Но она может стать последней, — не согласился с ним Директор. — Если он снова потерпит поражение, это окончательно разрушит его репутацию в глазах старейшин. Они ведь всё видят — с шурави взаимодействовать выгодно, а ещё за ними военная сила. А что есть у Масуда? Череда поражений, вынужденные отступления и сокращение снабжения. Это значит, что колеблющихся родов станет гораздо больше. Но всё зависит от того, как сработает армия. Масуд не дурак — он понимает, что на кону, поэтому будет биться до последнего.
— Ну и хрен с ним, — махнул рукой Геннадий. — Он уже не так важен, как год или два года назад. Уже заходят осторожные разговоры о провинциях Парван и Баглан — путь к этим узлам сопротивления почти открыт, а сами они уже ослаблены прерыванием цепей поставок.
— Рановато они… — покачал головой Директор.
— Так или иначе, но как пройдёт операция, снова начнётся наша работа, — сказал Орлов. — Будем ездить по колеблющимся кишлакам и привозить щедрые дары.
— Как обычно, — пожал плечами Директор. — А с лояльными кишлаками всё по-прежнему?
— Конечно! — кивнул Геннадий. — Схема до сих пор работает! Правда, теперь этим полностью занимается Саид…
— И это правильно, — улыбнулся Директор. — У него есть подробные инструкции, что и как делать, чтобы старейшины оставались лояльными. Это маленький, но важный шажок в сторону «афганизации» этой войны…
— Прямо так и хочешь, чтобы мы отсюда ушли? — спросил Орлов.
— Это мероприятие обходится казне слишком дорого, — ответил Директор и тяжело вздохнул. — Вместо того чтобы вкладывать все эти деньги во что-то полезное, мы вливаем их в войну. Кому-то от этого, может и хорошо, например, американцам, но нам всем очень плохо.
— Кстати, насчёт «плохо», — вспомнил что-то Геннадий. — Я вступил в переписку с Митрохиным — начинаю аккуратно обхаживать его, под предлогом написания исторической работы о нашей организации. Через пару месяцев, если удастся наладить с ним контакт, запрошу отпуск.
— А ты, действительно, что-то пишешь? — поинтересовался Директор.
— Ещё как! — улыбнулся Орлов. — Всё серьёзно — к легенде я подошёл с полной ответственностью. Да и на Митрохина я вышел через своего учителя, который с ним знаком — он-то и дал мне его адрес. С этой стороны не подкопаться.
— Надо действовать очень осторожно, — предупредил его Директор. — Если сможешь попасть к нему на дачу — считай, всё, попался, голубчик. Что, кстати, с контрразведкой?
— Да всё с ней нормально, — кивнул Геннадий. — Перевод будет, хотя Гаськов недоволен и не хочет. Придётся где-то полгода поработать и меня переведут в Москву. И если то, что ты сказал о Митрохине, не галлюцинации, то всё может случиться даже раньше.
Возможно, это выглядит понижением — перевод в Следственный отдел КГБ, но не с теми сведениями, которыми он владеет. Это может послужить трамплином, если у него получится правильно реализовать переданные Директором данные…
— Идём обратно, а то перекур затянулся и холодно, — сказал Директор.
* Демократическая Республика Афганистан, город Кабул, район Шашдарак, здание ХАД, 6 декабря 1985 года*
— Что ж, это неплохо… — произнёс Владимир. — Но вот мерзавцы…
— Люди без чести, — пожал плечами Саид. — И им осталось жить очень недолго.
Была выявлена ещё одна группа нездоровых людей, трудившихся в 7-м управлении.
«Маньяки — Чикатило нервно покурит в сторонке», — подумал Владимир. — «Да их стрелять надо, как собак!»
За этими людьми начали наблюдать после Великой Жатвы — были замечены ключевые признаки, интересовавшие Директора.
Выбраковка слабых в 7-м управлении затянулась, потому что кадровый состав там оказался очень непростым, а задача очень сложной.
«Как понять, кто больной, а кто придуривается?!» — спросил себя Директор.
Работа, пусть и медленно, но идёт — время от времени некоторые бывшие сотрудники 7-го управления, в конце концов, срываются и решаются на что-то противоправное, их заблаговременно ловят, потому что за каждым из них негласно, но внимательно следят, а потом они оказываются в тюрьме. А дальше следствие, суд, поднятие былых дел во время службы в 7-м управлении, и суровый, но справедливый приговор.