— Дайте ладонь, — потребовала она.
Директор беспрекословно подчинился.
Холодные пальцы нащупали пульс и врач начала замерять его, ориентируясь на старенькие наручные часы «Слава».
— Давление померим… — сказала она, бесцеремонно обмотав руку Директора манжетой тонометра. — Сядьте.
Директор покорно сел на кровати.
Накачав воздух в манжету, врач начала спускать давление, глядя на стрелку манометра.
— Сто двадцать на восемьдесят… — произнесла она слегка удивлённо. — Теперь лёгкие.
Металлический холод коснулся его спины, пробившись через тонкую ткань больничной пижамы.
— Лёгкие чистые, — заключила врач. — Сердце… Ровно и отчётливо.
Далее она начала делать пометки в блокнот, а Директор посмотрел на записи ненавязчиво, краем глаза.
«… наблюдение, общий анализ крови, ЭКГ повторно через сутки».
Кому-то было бы тяжело разбирать врачебные каракули, но не ему, практически всю свою жизнь проработавшему в школе…
— Сейчас к вам заглянет медсестра, поставит укол и капельницу, — сообщила врач. — Питание щадящее, без жирного и солёного. Попробуйте поспать.
— Слушаюсь, — ответил Директор.
У самой двери она развернулась и сказала:
— И не вздумайте вставать без разрешения. Пол скользкий, а нам с вами не нужны новые травмы.
Дверь тихо закрылась, оставив в палате только шёпот дыханий соседей и запах всё той же смеси карболки с хлоркой…
*СССР, Московская область, г. Москва, НИИ скорой помощи им. Склифосовского, 18 апреля 1983 года*
— … да, я не терял сознания — я поскользнулся и ударился головой, — уверенно проговорил Директор.
К обморочным людям, особенно к мужчинам, относятся с подозрением, поэтому ему такая репутация не нужна.
За прошедшие дни он, наконец-то, разобрался в происходящем, осторожно и ненавязчиво опрашивая Виктора Дмитриевича, машиниста электровоза, а также Сергея Геннадьевича, научного сотрудника какого-то НИИ.
Последний вообще не болтал, а больше читал «Трёх мушкетёров» Дюма, но зато первый был рад поговорить хоть о чём, лишь бы убить время.
Директору известно, что сегодня 18 апреля 1983 года. Удивительно и невероятно, но несравнимо менее удивительно и невероятно, чем тот факт, что тело точно ему не принадлежит.
Ничего не болит, утром появляются признаки того, организм молод и здоров, а ещё зрение многократно острее, из-за чего нет нужды в очках, без которых Директор практически ничего не видел.
Ещё ему стало известно, что он в НИИ скорой помощи имени Склифосовского — это значит, что он в Москве.
— А как вы объясните своё обморочное состояние? — поинтересовался Антон Иванович, врач.
— Да это, наверное, не было обморочным состоянием — я вообще никогда в жизни не терял сознания, — без раздумий ответил Директор. — Я очень плохо спал трое суток до этого, нервничал, потому что выпал очень тяжёлый период на работе… Да ещё помещение душное и пообедать толком не успел. Встал резко — и всё поплыло. Дохожу до туалета, умываю лицо, а потом поскальзываюсь…
— Понятно… — произнёс Антон Иванович, перед этим сверившись с результатами анализов. — Астенический синдром на фоне переутомления.
Директор уже знал, что анализы в полном порядке. Организм здоров, как бык, что является для него давно забытым ощущением — очень хорошо снова быть молодым и здоровым.
В больничной карте он подсмотрел, что родился 25 апреля 1946 года, в городе Алма-Ата, что в Казахской ССР, а не 1 марта 1958 года на хуторе Карабулак, что в Челябинской области.
«Астенический синдром на фоне переутомления» — это то, что ему нужно. Это не обморок, поэтому никаких проблем ему не создаст.
«В СССР, во времена Сталина, было нормально, когда функционеры теряли сознание от переутомления или умирали на рабочих местах — их только утром находили, за письменными столами, с документами в руках», — подумал Директор. — «Вот умели раньше люди работать — не то, что сейчас…»
Во время своей директорской деятельности, он вдохновлялся Сталиным — не той фантастически корявой карикатурой, которую нарисовал обиженный Троцкий и которую с удовольствием подхватили сначала западные пропагандисты, а затем и Хрущёв, а настоящим Сталиным.
Настоящий Сталин, портрет которого легко складывается при беспристрастном исследовании его биографии, очень импонировал Директору и он, с сожалением для себя, признавал, что не обладает даже сотой частью его качеств.
— Ладно, отдыхайте, — произнёс врач. — Завтра ещё ЭКГ сделаем и выпишем.
Директор благодарно кивнул ему.