Магнитофоны в Кабул завозит Ахмед — он закупает их в Пешаваре и доставляет через контрабандистов. Через Али он сообщил Директору, что можно укрупнять объёмы, но тогда потребуется платить пакистанским пограничникам, которые, в принципе, на всё согласны, но за деньги.
Директор сказал ему, что всё это будет, но со временем. Пока что, рано включать пакистанских пограничников — прибыли не те. А вот когда счёт пойдёт на десятки видеомагнитофонов за раз, тогда и появится смысл платить пакистанцам, чтобы они «не видели» ничего подозрительного в тюках «мирных торговцев».
«Посмотрим, во что всё это выльется», — подумал Директор, заходя в дом.
Он разулся и прошёл в гостиную, где поставил на стол зеркало.
Жириновский смотрел на него из отражения ничего не выражающим взглядом.
— Что смотришь на меня? — спросил Директор.
— Корил меня, подонок, за сертификаты — а сам? — произнёс Владимир Вольфович.
— У нас разные цели, — усмехнулся Директор. — Ты хотел оформить загранпоездку, что было очень глупо, а я хочу уменьшить последствия распада Союза. Моего шкурного интереса здесь нет.
— Это даже хуже — ты идеалист! — заявил Жириновский.
— Идеалист бы попытался спасти СССР, любой ценой, — покачал головой Директор. — Моя цель осуществима и, в перспективе, это сильно сократит количество жертв. И все эти люди, что окружают нас, которые скоро будут преданы несправедливому забвению — мы дадим им шанс.
Он уже начал воспринимать себя неотъемлемой частью ограниченного контингента — воспоминания об участи, постигшей всех ветеранов Афганистана, начали причинять ему душевную боль. Раньше он был нейтрален к этой части советской истории, но теперь эти люди, которые пишут её, стали для него своими.
Во всём этом есть немалая доля холодного расчёта, но она уже гораздо меньше, чем в первую пару месяцев. Всё-таки, невозможно, чтобы совместная служба не обрела, со временем, эмоциональный окрас — этот мир был чужим для него, но теперь в нём появился небольшой островок, где его окружают свои.
— Сможешь ты или нет — вилами на воде написано, — поморщился Жириновский. — А деньги вы получаете уже сейчас — что будет, если ничего не получится?
— Всё у нас получится, — уверенно заявил Директор. — Нужно осторожно копить средства и ждать конца 86 года.
В ноябре 1986 года Горбачёв даст разрешение на самозанятость — закон о самозанятых вступит в силу 1 мая 1987 года. К этому моменту у Директора должны быть готовы большие активы.
А 26 мая 1988 года, после того, как дадут отмашку на создание полноценных производственных кооперативов, он должен развернуться на все деньги — массово открывать кооперативы разного профиля…
— Я теряю себя, — признался вдруг Жириновский. — Трудно понять, где твои мысли, а где мои, где твои воспоминания, а где мои…
— Я тоже, — кивнул ему Директор. — На лекциях заговариваюсь, говорю в твоей манере, всё чаще думаю о Галине и иногда мне трудно сдерживать импульсы — неприятно.
— Да иди ты, подонок… — отмахнулся Владимир Вольфович. — Эта профанация, «синтез» — это убийство!
Директор визуализировал для себя барьер, плотину, трещащую по швам — два сознания уже переливаются через неё, смешиваясь и теряя свою индивидуальность. В каком-то смысле, Жириновский прав, и это похоже на убийство двух уникальных личностей.
Новая личность, которая формируется вместо них, пока что, совершенно непонятна им обоим — они не знают, что от неё ждать.
Очевидно, что Директор сформировался как холодный и расчётливый человек, строго контролирующий эмоции и обладающий отличной выдержкой, а Жириновский эмоционален, раним и склонен к импульсивным поступкам.
Вот эта неизвестность, что будет после завершения «синтеза» — она пугала и Директора, и Жириновского, в равной степени.
— Что ж, времени мало — нужно продолжать «баловаться» шитьём, — хлопнул себя по коленям Директор. — Раз ты всё равно ничего не делаешь, расскажи мне, параллельно, что ты видел в промежутке с 1985 по 1989 год…
* Демократическая республика Афганистан, провинция Панджшер, кишлак Асатетхет, 16 мая 1984 года*
Кишлак Асатетхет расположился по обе стороны от одноимённой горы — жителям равнин может показаться странным подобное решение, но всё дело в том, что здесь первостепенную роль играет плодородная земля, а не удобство управления ею.
Таджики, живущие в этом кишлаке, веками сражались против соседей, чтобы завладеть этими пахотными землями вокруг горы, поэтому удобство коммуникации волнует их в последнюю очередь.