«Энциклопедический словарь» Брокгауза-Ефрона (том XVIII-a, С-Пб, 1896, с. 508—510) сообщает о Мальцовых, в частности, о Сергее Ивановиче Мальцове, совсем другое: он установил «для более трудных работ» восьмичасовой рабочий день, строил рабочим каменные дома, отводил бесплатно выгоны и отпускал бесплатно топливо, открывал школы и богадельни:
«Никто из рабочих не был оскорблен Мальцовым каким-либо грубым словом; за уклонения и проступки никто не был лишен работы; провинившегося старались исправить кроткими мерами». Говорится также, что «даже в разгар крепостного права» никто из рабочих «не испытал телесного наказания».
Мама хорошо помнила старый графский дом, где жила семья Мальцовых. До революции он назывался Дворцом. Рассказывали, что если на флагштоке этого Дворца развевался флаг — знак того, что хозяин дома, — никто не мог пройти мимо, не сняв шапки. Народная память хранила разные рассказы о человеке, под властью которого находилось 150 тысяч человек. Так неужели же сейчас стоит перед нею живая внучка этого Мальцова?
— Цел ли наш фамильный склеп, где погребен Сергей Иванович? — продолжала расспрашивать старая графиня.
Мама пожала плечами:
— Сколько я жила в Дятькове — никакого склепа не видела.
— А цел ли наш старинный дом с фамильными портретами и древностями?
— Дома тоже нет, пани Ольга.
— Ну, а собор? С хрустальным иконостасом, надеюсь, стоит?
— Нет, пани Ольга. Собор еще до войны взорвали и на его месте построили сапожную мастерскую.
Графиня всплеснула сухонькими ручками:
— Ах, варвары, варвары!.. Такой шедевр русского зодчества уничтожить! Такую культуру!.. Как же выглядит Дятьково? Что в нем осталось?
— А ничего не осталось, пани Ольга. Когда мы уезжали, в нем все горело. Только труба хрустального завода еще стояла…
— Ах, варвары, варвары!.. А вы знаете, сколько сил, ума и средств вложил мой дед в эту глухомань, которую впоследствии сами иностранцы называли «Америкой в России»? И почему они так называли? Знаете?
— Нет, — откровенно призналась мама.
— Ну, да, где же вам знать! — печально произнесла графиня. — Если в варварской стране не дорожили культурой прошлого, то, значит, не дорожили и памятью о носителях этой культуры. И вы, наверное, думаете, что только дурную память оставил о себе капиталист Мальцов? Не так ли? Ошибаетесь. Мой дед был одним из пионеров фабричного дела в России. Во многих странах знали «мальцовское стекло», «мальцовский чугун», «мальцовские машины», «мальцовские локомобили» и прочие изделия. История почти всех технических производств в России связана с именем Мальцова. Вы об этом знаете? Нет, конечно… Варвары, ах, варвары! — снова всплеснула ручками старая графиня и замолчала, переживая внутреннее волнение. Несколько минут она о чем-то думала. Казалось, ей грезилась милая родина — Дятьково, окруженное непроходимым сосновым лесом, его красивые улицы с каменными домами мальцовского типа и липовыми аллеями, говорливая речушка Ольшанка, образующая тринадцать прудов, и на берегу одного из них — старинный большой парк с барским домом. Казалось, она видела снова дятьковскую церковь с белыми колоннадами и хрустальным иконостасом, чугунную капеллу над фамильным склепом рода Мальцовых, которые давно уже стерты с лица земли и остались только в потускневшей памяти этой старой высохшей женщины. Маленькие ручки ее нервно перебирали посох. На белых морщинистых щеках блестели слезы. Помолчав еще немного, она встала и направилась к выходу. Каваляускасы услужливо бросились провожать ее, но графиня захотела пойти одна. На прощанье она пригласила нас к себе в гости, пообещав познакомить с русскими колонистами.
После ее ухода я спросил маму:
— Ты узнала эту барыню?
— Откуда? Первый раз вижу.
— Так ведь это та самая помещица, что покупала по самой низкой цене пацанов в концлагере.
— Неужели? Я тогда с испугу плохо ее рассмотрела. А ты не ошибся?
— Что ты, мама, я ее хорошо запомнил. Она рассматривала меня через лорнет, как заморское чудовище, и брезгливо морщилась.
— Значит, если бы мы не переодели тебя девочкой, ты сейчас бы у нее батрачил?
— Да. А ты была бы на германской каторге…
Подивившись своей судьбе, мы с мамой зашли в школу, где лежал раненый партизан дядя Коля, и передали ему содержание разговора с белой эмигранткой, оказавшейся нашей землячкой.
— Так это же очень хорошо! — воскликнул дядя Коля. — Теперь у вас появился влиятельный покровитель. Старушку снедает тоска по родине, поэтому земляки для нее — самые дорогие люди. Обязательно воспользуйтесь ее приглашением и побывайте в колонии русских, которую она основала. Познакомитесь с нашими, русскими людьми, посмотрите, как они живут, и, главное, выявите надежных людей, которым можно было бы поручить создание в колонии антифашистской группы. Это вам очередное партизанское задание, Прасковья Ивановна. Возьмите с собой сына. Он тоже может найти себе друзей среди колонистов — смышленый мальчуган…