— Мне очень жаль, что такое случилось с твоей сестрой и племянницей, — сказал Ньюком.
— Спасибо. Хотя племянница скоро поправится.
— Правда? Значит, опасность уже миновала? Это здорово.
— Ну, пока еще нельзя сказать, что она вне опасности. Но скоро будет.
— Я очень рад. Ты же знаешь, как непросто что-либо выведать в отделе новостей. Кто-то сказал мне, что девочка все еще в критическом состоянии.
Кларенс не имел никакого желания говорить на эту тему.
— Кстати, — сказал Ньюком, — хочешь послушать, какие корректировки внесены в материал, подготовленный нами, пока тебя не было?
— Конечно, Тим, тащи стул.
С тех пор как Кларенс стал обозревателем, его работа фактически никогда не требовала корректировки (хотя он ее всегда приветствовал). На протяжении предыдущей недели он читал спортивные новости ежедневно, но они отличались от исходного варианта. В отделе новостей их обсуждали репортеры, редакторы и обозреватели, которые сообща решали, что можно
63
оставить, а что — выбросить. Во многих случаях самые интересные аспекты материала никогда не увидели свет или из-за недостатка достоверности, или в интересах стиля. Да, стиль все еще важен в журналистике, несмотря на то, что его стандарты уходят корнями во времена коротких носков и двухцветных туфлей.
Кларенс осмотрел свое рабочее место, удобное, как старая пара комнатных тапочек. Над монитором его компьютера располагались два ряда полок, заставленных несколькими десятками книг преимущественно на серьезную тематику. Кларенс любил поразмышлять. Ему доставлял удовольствие хороший спор. Он серьезно относился к проблеме — по мнению Жени-вы, чересчур серьезно.
На перегородке справа от него были прикреплены различные отпечатанные или аккуратно написанные от руки цитаты и политические карикатуры, большинство из которых высмеивали прессу. Особое место здесь занимала вырезка из «Вашингтон пост» за 1995 год, гласившая: «Исправление. В «Естэдэй пост» сооружение на фотографии было названо монументом федерального округа Колумбия, хотя в действительности был изображен мемориал Линкольна».
Отдельно на стене располагалась группа реальных курьезных заголовков, вырезанных из различных крупных газет (в том числе два из «Трибьюн»), и несколько вырезок из других изданий, комментирующих эти заголовки.
К компьютеру Кларенса была прикреплена цитата Президента Джона Адамса: «Наша конституция создавалась только для нравственных и религиозных людей. Она совершенно не подходит для правительства какого-либо другого сорта».
Сбоку к пробковой доске было пришпилено кнопками одно из любимых писем Кларенса, которое он считал своим долгом показывать всем и каждому: «Пожалуйста, оставьте в покое свою излюбленную тему об абортах и займитесь действительно важными проблемами, например, массовым убийством животных — наших младших братьев и сестер. Каннибализм должен быть остановлен. Джордж Бернард Шоу спрашивает: «Как мы можем ожидать мирной жизни на земле, если наши тела — это живые могилы убитых животных?»
Кларенс любил получать подобные письма. Они — прекрасная «пища» для обозревателя. Кроме того, это конкретное письмо сделало Кларенса более эрудированным. Теперь, каждый раз,
64
жуя гамбургер, он вспоминал Джорджа Бернарда Шоу.
Стена слева была отведена для любимых высказываний, наподобие «NBC ничем не отличается от «Титаника» за исключением того, что на «Титанике» был оркестр». Кларенс рассеянно взглянул на одну из цитат, которая когда-то его особенно впечатляла: «В начале сотворил Бог небо и землю». Это привлекает внимание. Это поразительно. Прямо в точку! Но, наверное, впервые в жизни Кларенс подумал, что сомневается в правдивости этих слов.
Кларенс набрал очередной номер. Это был уже его десятый звонок за последние полтора часа.
— «Бауле и Сирианни». Чем можем помочь?
— Могу я услышать Гранта Баулса? Это Кларенс Абернати, — во время паузы он успел просмотреть еще несколько писем.
— Доброе утро, Кларенс.
— Грант, что там с домом Дэни?
— Сейчас рассматривается вопрос о том, достаточно ли велико имущество, чтобы передать его вам в судебном порядке. Но поскольку Дэни не оставила завещания, скорее всего, дело будет рассматриваться в суде.
— Сколько на это может уйти времени? И сколько это будет стоить?
— Тяжело сказать. Не меньше нескольких месяцев. Что касается оплаты, то мою почасовую ставку вы знаете. Все зависит от количества осложнений.
— Я не верю, что она не оставила завещания.
— Когда вы организовали мне встречу с Дэни несколько лет назад, чтобы уладить вопросы, связанные с ее бывшим мужем, я передал ей документы. Согласно нашим записям, мой секретарь настойчиво звонил ей, но Дэни документы так и не вернула. Тогда я спрашивал ее, что будет с ее детьми, если она умрет, и она ответила, что вы заберете их к себе.