— Ну, хватит, — Кларенс бросил газету. — Ты хотела, чтобы я погулял с собакой? Я был на прогулке, когда ты еще спала, и я не умею читать мысли. Если ты хочешь что-то от меня, то просто подойди и скажи. Договорились? Это называется общение,
— Ладно, забудь. Я погуляю с собакой сама.
— Прекрасно. Только не делай вид, что я виноват.
— Почему кто-то обязательно должен быть виноват? — крикнула Женива, вскакивая. — Послушай, мне жаль, что твоя сестра умерла. Она была также и моей самой близкой подругой. И мне также жаль Фелицию. Все это разрывает мое сердце на части, но я лишилась не только их — я лишилась и тебя. Ты думаешь только о себе.
Женива толкнула дверь и, оглянувшись на Кларенса, добавила:
— Страдаешь не только ты один. Сидишь и жалеешь себя, потому что ты — черный? Что ж, позволь мне сказать тебе, мистер Важный и Знаменитый Журналист: попробовал бы ты побыть черной женщиной. Негритянки — ломовые лошади этого мира. И нас к тому же еще хлещут черные мужчины, которые думают, что их хлещут все остальные. И мне надоело быть мишенью для твоего языка, понял?
Женива схватила в чулане поводок, вытолкнула слюнявого Спайка на улицу и хлопнула за собой дверью. Кларенс сидел стоически, прислушиваясь к удаляющемуся стуку ее шагов.
В понедельник Женива и Кларенс, оставив выгруженные у дома Дэни пожитки, перешли улицу, чтобы поприветствовать миссис Бернс.
— Спасибо, что позаботились о детях, — сказала Женива.
— Всегда рада. Я и Дэни так говорила. Боже, Боже, как я
203
скучаю по этой девочке. Можете всегда рассчитывать на меня. Если вам когда-нибудь понадобится помощь или нужно будет присмотреть за детьми, можете всегда позвать старую Хэтти. Хорошо?
— Спасибо вам большое, — сказала Женива.
— Селесте тихая, даже слишком тихая, — отметила Хэтти, — она ужасно тоскует по своей маме и сестре. Я учила ее печь, и, по-моему, ей это понравилось. Не знаю, как помочь парню. Ему нужна крепкая мужская рука, чтобы показала ему верный путь. Я боюсь за него. Несколько дней назад позвонили из школы: он не делает домашних заданий, пропускает уроки и, похоже, не собирается исправляться.
— Тай всегда хорошо учился, — сказал Кларенс.
— Так было раньше, но не в этом году. Думаю, вам лучше поговорить с ним. Я пыталась, но он так посмотрел на меня... Знаете, как смотрят современные парни? Как будто хотят сказать: «Что ты знаешь о жизни, и почему я должен тебя слушать?»
— При первой же возможности я позвоню в школу, — сказал Кларенс. — Спасибо еще раз, Хэтти.
— Мои двери всегда открыты для вас. Слышите? Мы держимся здесь все вместе. Это наш единственный шанс выжить.
На следующее утро Кларенс смотрел на заголовок передовицы «Метро»: «В убийстве подозревается латиноамериканская банда». Статья Барри Дейвиса гласила:
«Дело о жестоком убийстве Дэни Роулс и ее дочери Фелиции, которое две недели назад потрясло окрестности северного Портленда, приняло на этой неделе новый оборот. Появился свидетель, который заявил, что отъехавшая от места преступления машина была светло-желтым «Шевроле Импала» или «Каприс» конца семидесятых. Водитель и пассажир были муж-чинами-латиноамериканцами. Им было чуть больше двадцати лет, и оба были одеты в белые тенниски.
Отказавшись назвать имя свидетеля, представитель полиции лейтенант Джансен сказал: «Убийство носило признаки войны банд». На вопрос о том, не является ли это еще одним примером растущего расового напряжения в большей части Портленда, Джансен ответил: «Надеюсь, это был только единичный случай».
Информация, предоставленная новым очевидцем, подтверждает версию о расовых мотивах преступления, — отметил
204
! член совета Реджинальд Норкост. — Я лично побеседовал с начальником полиции и попросил, чтобы подразделение, которое занимается преступлениями на расовой почве, уделило этому делу самое пристальное внимание. Напоминаю городу, что награда за информацию, которая поспособствует аресту и осуждению убийц, остается прежней: 10000 долларов. Я настолько уверен в поимке преступников, что вместе с женой вложил в сумму вознаграждения 1000 долларов».
Кларенс отбросил газету.
«Не знаю никого, кто когда-либо извлек больше выгоды из тысячи долларов».
— На следующем этапе твоего обучения ты узнаешь историю своей семьи, — сказал Торел Дэни. — Гидом будет твой прадедушка.
Зеке сиял. Ему не терпелось приступить к делу.
— Я знала, что мой дедушка был испольщиком, — сказала Дэни, — а его мама родилась в рабстве, и ее звали Руфь. Но это почти все, что мне известно.