— Кто-нибудь упоминал о незнакомых людях в районе?
— О чем это вы?
— В ночь, когда убили вашу сестру, я работал допоздна. Летом я обычно запираю засветло, в девять. Прибираюсь внутри до 9:30. Кто-то подъехал, когда я запирал снаружи. Подумал, что если это кто-то из клиентов, то открою. Но их я раньше не видел. Из нарядной серебристой машины вышел парень в красном джемпере. Тот, что оставался в машине, был в таком же джемпере. Это было видно через открытую дверь машины. Подошедший забарабанил в дверь, и я спрятался, подсматривая сквозь жалюзи.
— Что вы видели? — спросил Кларенс.
— На переднем сиденье машины было большое ружье.
— Какого цвета?
— Черного. Очень большое. Из-за него я и решил не отпирать. Потом они уехали.
— Не знаете, куда они поехали?
— К северу, на Мартин Лютер Кинг. Туда.
— Как они выглядели?
— Тот, что подходил, невысокий, крепкий, коротко стри-
женный, без очков. Насчет водителя ничего не знаю.
— Они были черные? — спросил Кларенс.
Мистер Ким опустил взгляд:
— Да, к сожалению.
— Всё в порядке, — сказал Кларенс, — большинство людей здесь — черные: и хорошие, и плохие. Что-нибудь еще припоминаете?
— Лица мне трудно запоминать, — засомневался Бенжамен Ким, — для нас черные американцы все похожи друг на друга.
Кларенс рассмеялся.
— Я всегда думал, что все корейцы похожи друг на друга.
— Да, — заметила Женива, — нам трудно отличить корейцев от японцев и китайцев.
Кимы просто были поражены этими словами.
— Полиция ни разу ни о чем не спрашивала меня, — сказал Ким, — но когда я услышал, что стреляли из большого ружья, то вспомнил о том, что видел. Не его ли? Простите, что не рассказал раньше. Иногда боюсь что-то и сказать. Думаю, как люди воспримут? Проблем не хочется.
— Спасибо, что сейчас рассказали, — сказал Кларенс.
Пока он размышлял, Женива принесла тарелочки с десертом, и они перешли в гостиную.
— Хэтти Бернс рассказывала, что у вас был магазин в Лос-Анджелесе, — сказала Женива, — Так?
Они снова кивнули вместе.
— Должно быть это было трудно.
— Да. Страховка распространялась только на здание. Мы много работали, чтобы завоевать покупателя. Все потеряно.
— Почему вы уехали из Лос-Анджелеса? — спросил Кларенс.
— Все говорили нам, что случившееся обязательно повторится, — мистер Ким прокашлялся, — нам трудно такое понять.
— Вы говорите о погромах? — спросила Женива.
— Да. У нас было много хороших покупателей, в основном черные. Они нам очень нравились. Один из корейцев, владелец магазина поступил плохо — выстрелил в черную девочку за кражу в магазине. Она умерла. Весьма печально. Но у большинства из нас были хорошие отношения с покупателями. Мы понимали, что белые угнетали черных долгие годы. Очень жаль. Я думаю, что решение в отношении полиции, избившей мистера
•Кинга, было неправильным. Но я смущен. При погромах страдают не присяжные, не судья. Немногие белые страдают при Этом, в основном страдают корейцы.и негры. Наш бизнес был • сожжен и разорен. Половина потерь у корейцев, остальное почти всё у черных.
— Такое трудно понять, — сказала Женива.
— Очень странно, — сказал мистер Ким, — черные в Лос-.Анджелесе думают, что двенадцать белых присяжных, которые никогда там не были и не знают обстоятельств, несправедливы. И белые погромщики наказали корейцев и черных за то, чем ,их разозлили двенадцать белых присяжных. Не понимаю, ведь среди присяжных не было корейцев. Вы понимаете? Может, объясните мне?
— Иногда, — сказал Кларенс, — в людях кипит неизжитое прошлое. Но жечь ваш магазин было неправильно, конечно. Абсолютно неправильно.
Выражение лиц Кимов свидетельствовало о том, что они нуждались в дальнейшем объяснении.
— Думаю, что наши лидеры, черные и белые, говоря постоянно о расизме, натолкнули людей на мысль, что под видом борьбы с расизмом можно разрушать и причинять зло другим. Но при этом страдают невинные люди. И те, кто причиняет зло, не герои, не мученики, а просто преступники. Мой отец говорит, что если сильный человек страдает от причиненного ему зла, он не станет отвечать злом еще кому-то. Скорее всего, вердикт обнаружил недостаток силы характера у некоторых белых. А погромы проявили ту же истину о характере некоторых черных.
Они помолчали с полминуты. Вопрос явно остался без ответа. Наконец, Женива сказала:
— Расскажи о своей сестре, Мэй. Жаль, что она не смогла прийти сегодня. Всегда вижу, как она трудится в подсобке, и обычно здороваюсь с ней. Но она даже не смотрит на меня. Я делаю что-то оскорбительное?