, — Я знаю, как это называется, но не думаю, что в данном
случае это уместно. Фотография дает ошибочное представле
ние.
— Какое?
— Один белый избивает черного, а не два полицейских — черный и белый — обуздывают черного, — Кларенс внимательно изучил остальные оттиски. — По сути, некоторые из этих фотографий действительно хороши — те, на которых изображен чернокожий полицейский с дубинкой. Так почем же его скрыли?
— Я об этом не спрашивала, но, думаю, потому что рассказ был не о нем.
— То есть, ты хочешь сказать, что на самом деле все выглядело не совсем так, как это представила «Трибьюн»?
— Очевидно. Разве не в этом суть журналистики? Или я чего-то не понимаю? Если ты хочешь узнать, что произошло в действительности, просмотри видеозапись от начала до конца. Если ты хочешь узнать взгляд «Трибьюн» на случившееся, прочитай «Трибьюн». Это наша работа, Кларенс, и лучше тебе с этим смириться.
Чем больше снимков Кларенс просматривал, тем больше «заводился».
— Эти фотографии преступника... На большинстве из них явно видно, что он вне себя. У него почти дикий вид. К примеру, вот этот снимок нейтральный, и его тяжело интерпретировать, но на этом он выглядит как милый парень, который боится за свою жизнь.
— И именно его они напечатали, да? — Карп посмотрела на вырезку. — Точно.
— А фотографии Олли...
— Олли?
— Детектива Чандлера, полицейского. На большинстве из них он довольно спокойный и уравновешенный. Ты так не думаешь? На некоторых из них — тех, которые, как я понимаю, сделаны после потасовки — он выглядит даже приятным. Почти веселым.
— Да. Даже удивительно, что он выглядит таким спокойным после того, что произошло. Конечно же, моя работа — просто фотографировать. Я никогда не выбираю, что будет напечатано.
— Но единственный, который они выбрали — . крупный план Олли. Вот этот, — Кларенс указал на оттиск, — это единственный снимок, на котором он получился с дикими глазами, действительно злым.
— Я помню, как сделала этот снимок. Полицейский решил, что я подошла слишком близко, и предупредил, чтобы я отошла. Он сказал, что парень может задеть меня.
— Ты так и сделала?
— А как в таких случаях поступил бы любой журналист? Я пропустила совет мимо ушей.
-И...
— И, он действительно сорвался и начал орать, чтобы я отошла. Я повернулась и сделала снимок. Наверное, вспышка была слишком близко и потому осветлила лицо полицейского и исказила его черты. Я была немного смущена, что руководство решило напечатать именно эту фотографию. Это был один из моих худших снимков.
— Он сорвался на тебя? Твой редактор об этом знал?
— Да, я сказала ему. Наверняка, должна была сказать.
Кларенс встал с оживленным лицом.
— Подведем итог. Исправь меня, если я в чем-то ошибусь. Хорошо? Из сотни сделанных тобой снимков выбрали только Три для тематической статьи в «Трибьюн». Ни на одной из этих трех фотографий не изображены все три действующих лица потасовки, а только двое из них. Один из снимков, где вырезан чернокожий полицейский, — единственный, на котором видно, Как Олли Чандлер бьет парня дубинкой по голове, хотя на самом деле этого не было. Верно?
— Верно.
— Один из снимков — это крупный план преступника...
— Предполагаемого преступника.
— Хорошо, предполагаемого преступника, и его выбрали из ■сей кучи фотографий, хотя это один из немногих или, может быть, даже единственный, на котором тот парень выглядит, как Мальчик из церковного хора. Так?
— Так.
— И третий снимок — это крупный план полицейского...
— Жестокого полицейского.
— Предполагаемо жестокого полицейского, и из всех его фотографий эта, с художественной точки зрения, — наихудшая. Но она крайне устрашающая — единственная, на которой видны черты лица Олли, и его глаза кажутся дикими; единственная, На которой он разгневан и озлоблен. И в завершение всего, ты утверждаешь, что эти гнев и враждебность были направлены не на преступника, а на фотожурналистку, которая, невзирая на его приказ, отказалась отступить.
Карп пожала плечами.
— Нуда.
Ошеломленный Кларенс опять сел. Просмотрев фотографии еще раз, он покачал головой.
— Это дело разбирали в суде, ведь так?
Карп кивнула.
— Значит, ты была главным свидетелем. Разве тебя не вызывали для дачи показаний?
— Вызывали, но я была на месте событий в качестве представителя прессы, и потому попросила освободить меня от дачи показаний. Райлон Беркли поддержал меня.
— Беркли спрашивал у тебя, что ты видела?