— Трудно поверить.
— Да ладно, возьмем Кэббот Коув.
— Кэббот Коув?
— Да, Кэббот Коув — маленький городок в Мэне, где каждую неделю на протяжении двенадцати лет кого-то убивают. Безопаснее жить в прифронтовой полосе, чем в Кэббот Коув. Представляешь, все, кого знала когда-то Джессика Флетчер, уже мертвы. Честно говоря, я думаю, что все держалось на ней. Когда работаешь детективом по убийствам, становишься поневоле подозрительным, если один и тот же человек всякий раз появляется неподалеку от трехсот разных убийств.
141 *
Хорошо, что передача снята с эфира. В Кэббот Коув просто закончились люди.
— Как дела, Минди? — спросил Кларенс, подходя к ее столу ближе к вечеру.
— Бывало и получше. Чего тебе?
— Я заметил, тебе было неловко на сегодняшнем заседании комитета.
— И? — напряглась Минди.
— Когда Джесс заговорил о цензуре статьи, казалось, он растравляет тебе рану.
— Какой ты проницательный, Кларенс. А я-то считала, что все мужчины — бесчувственные чурбаны.
Кларенс рассмеялся.
— Может и чурбаны, но не всегда бесчувственные.
— Так что же тебе нужно? Не хочешь же ты побыть психотерапевтом?
— Если я пообещаю никому ничего не говорить, расскажешь мне подробности той статьи, что была изменена?
Она была удивлена, что он свел все воедино.
— Ты нравишься мне, Кларенс, только не говори никому, мне надо блюсти свою репутацию. Но ты вспыльчив, как молния. Боюсь, что ты используешь в комитете или в газете все, что я тебе расскажу.
— Даже если я пообещаю не делать этого?
— Честь репортера — да есть ли она? — рассмеялась саркастически Минди. — Ну что ж, поскольку ты единственный спросил об этом, расскажу, вопреки здравому смыслу.
— Что ж.. .спасибо.
— В Портленде жила девушка, афроамериканка, Лиза Флетчер. Поехала в Джеферсон, закончила весной четвертый курс. Потом стала учиться в университете Портленда. Хорошая девушка, прекрасная семья. Ее избрали в число Будущих Черных Лидеров Америке — целое дело.
— Да, я помню. Она умерла, верно? Что-то с сердцем, так?
— Так. Или почти так. У нее был порок сердца. Но сердце у нее остановилось из-за передозировки наркотика. Крэк кокаин.
— Серьезно? Никогда об этом не слышал.
— Никто не слышал. Доктор назначил аутопсию, но результаты ему так и не показали. Никто ничего не знал, статью заморозили на две недели. Я провела исследование, просто что-
бы подтвердить смерть, ничего другого. Но потом в кабинете следователя узнала о кокаине. Написала статью, отдала Сесилу, а потом Джесс поговорил с нами обоими, чтобы мы придерживались только основной версии — смерть вследствие порока сердца. Он всё повторял: «Ведь так и есть». Это правда, но не вся. И конечно, как ты понял сегодня, за всем стоял Райлон, выкручивая Джессу руки.
Кларенс удивленно покачал головой.
— Чем это мотивировал Райлон?
— По словам Джесса, зачем травмировать семью, давать пищу расистским стереотипам? Девушка из лучших, выдающаяся студентка, надежда черной Америки связана с употреблением наркотиков. Газета призвана защитить ее имидж.
— А что нужно было Райлону в этой истории?
Ее передернуло.
— Вот это-то меня и мучает больше всего. Если мы заботимся об имидже меньшинств, это одно дело. Но, сказать по правде, иногда мы представляем то или иное меньшинство в невыгодном свете, да и белых порой представляем в неприглядном виде — мужчин, женщин, да всех. Почему же в этом случае нужен особый подход? В таких случаях задумываешься — нет ли тут еще чего-то?
— Если можно приукрасить одну историю под благовидным предлогом, — сказал Кларенс, — то, что удержит от того, чтобы использовать благовидный предлог, именно как предлог, при совсем другой причине?
— Вот именно, Кларенс. Мы с тобой в этот раз на одной волне.
— Так однажды уже было, Минди, — он положил руку ей на плечо, — спасибо, что рассказала. Я тебя не выдам.
— Спасибо. Не надо было, наверное, рассказывать, но мне лучше, что я поговорила с тобой об этом.
— С одной стороны, я чувствую такое утоление, такую полноту, — сказала Дэни, — это Радость с большой буквы. Всякая земная радость была лишь попыткой, импульсом, стремлением к этому месту. Но странно, я здесь ощущаю свои желания, устремления и жажду сильнее, чем когда бы то ни было. Как это может быть?
— Ты переживаешь то, для чего была сотворена, — сказал Торел, — жажда существует, потому что есть вода. Голод ощугца-