— Все не так просто. Понимаешь, по всей стране — на севере и юге — прибыль получали от использования рабского труда. Твои предки много работали по собственному выбору. Мои работали еще больше, с одним отличием. Твои трудились, свободно выбирая род деятельности, получая воздаяние за свои труды. Благая суть капитализма. Мои трудились подневольно, под ударами хлыста, и не получали за свою работу ничего. Получали за их труд белые управляющие, белые хозяева, белые арендаторы. Во времена Джима Кроу, результатами трудов черных пользовались все, всё общество жило за счет их труда. Ты говорил, твой отец учился в Гарварде?
— Да, учился.
— Думаю, он потрудился, чтобы попасть туда. Но моему отцу пришлось уйти из третьего класса школы, чтобы по четырнадцать часов в день работать на белых владельцев поместья, помогая прокормить семью. Твой отец по праву рождения имел те возможности, которых мой был лишен. И эти возможности, пусть отчасти, были у твоих предков за счет черных.
— Никогда не думал ни о своей привилегированности, ни о том, что она за чужой счет.
— Привилегия — это как родится высоким в обществе, где главное — баскетбол, — сказал Кларенс, — если в тебе больше двух метров, баскетболом заниматься легче, чем когда в тебе метр семьдесят. Первый игрок может сказать: «Мне пришлось хорошо потрудиться, чтобы стать великим баскетболистом». И будет прав. Но он же не дурак, чтобы не оценить преимущества своего роста, который помог ему воплотить мечту. Тяжелый
труд ничем не заменишь. Но тяжкий труд наших отцов не был соответственно вознагражден ни финансово, ни в образовательном плане. Поговорим о характере, это еще одна проблема.
— У твоего отца сильный характер, чего нельзя сказать о моем.
— Для того чтобы восполнить отсутствие преимуществ моему отцу пришлось делать почти невозможное, чтобы Харли и я могли учиться в колледже. В большинстве белых семей такая возможность есть у каждого, и считается обычным делом, но в среде черных лишь один ребенок в семье может пойти в колледж, если вообще кто-то может. А в нашей семье студентов было двое — Харли и я. На остальных не хватило денег. У твоего отца было преимущество работы в семейном бизнесе. Сейчас мы бежим на равных, только у тебя было семьсот лет форы. Мои черные предки создавали для белых преимущества на ристалище, пока твои белые предки не допускали их к участию в нем.
— Возможно, я привык к своему преимущественному положению, и у меня сложилось представление, что я заслужил их, — сказал Джейк.
— Видишь ли, если некоторые белые не обращают внимания на свои преимущества, то все черные обращают внимание на их отсутствие. Я первый, Джейк. Мой отец никогда не позволял отсутствию преимуществ лишить себя надежды или стремления трудиться, улучшать жизнь насколько возможно. Часто черные плачутся, имея больше шансов, чем мой отец мог мечтать. Это раздражает. Но жалобы белых, родившихся в рубашке, меня тоже раздражают. Правда в том, что черные получили свободу совсем недавно, у нас нет опыта обращения с ней. Потом мы попали под влияние велфера и белых университетских профессоров, проповедующих учение «я — прежде всего», которое разрушительно действовало на семью и вышибло почву из-под ног. Я не могу об этом спокойно говорить, так это меня злит. Меня не устраивает позиция либералов и консерваторов по этому вопросу. Ну, в общем, если в следующий раз заметишь, что я в ярости, то ты будешь прав.
Джейк кивнул. Он не знал, как продолжить разговор, но Кларенсу уже не нужны были наводящие вопросы.
— Том Скиннер как-то привел в пример игру в баскетбол. Начинается игра, и одна из команд, пусть это будут «Белые носки», ведет в счете. И вот уже 10:0. Другая команда — «Черные
носки» — пытается понять, что с ней не так. На седьмом инин-ге «Белые носки» замечают, что у каждого игрока «Черных носков» одна рука привязана к спине. И они говорят: сейчас мы развяжем вам руки, и теперь догоняйте. А счет уже 20:0, и игра на исходе. «Белые носки» полностью в игре, а «Черные носки» только-только обе руки ощутили, а привыкли-то играть одной, да и освобожденная рука болит и ноет, плечи у некоторых вывихнуты и рубцы от веревок не разошлись. При всем этом и счете 20:0, кто выиграет?
— Да, я тебя понял, — сказал Джейк.
— К этому моменту многие из «Черных носков» вышли из игры, потому что как можно надеяться изменить такой счет? Они так привыкли быть в проигрыше, что, даже освободившись, не надеются сравняться. Некоторые игроки продолжают игру, а другие чувствуют лишь гнев и отчаяние, сидят на скамье или швыряют камни в белых игроков, или мутузят друг друга в проходах.