Олли рассмеялся. Кларенс знал, что отец только входит во вкус.
— С кем же Вы играли? — спросил Олли. — Хочется услышать имена и случаи.
— В те дни мы часто меняли команды. Поэтому половина тех, против кого я играл, стали потом теми, с кем я играл вместе. Один год я играл за Канзас Сити Монархз и Индианаполис Клаунз, другой год — за бирмингемских Черных Баронов. Имена? Ну вот, например, Кул Папа Белл.
Это имя ничего не говорило Олли и Мэнни.
— Никого не видел быстрее Папы, а я видел всех, включая Кобба. Единственный, кто мог поймать свой собственный бросок. Я видел, как он десятки раз пробегал от третей к банту. Ему кидали мяч на вторую, думая подловить, а он уже поджидал на третьей. Второй подавал на третью, а Кул Папа уже поджидал на базе. Он всегда скользил, чтобы в нужный момент не приходилось решать, кидаться или нет. На одной игре он трижды попадал внутрь парк-хомеров.
— Серьезно? — спросил Мэнни.
— Бог свидетель. Парень, его сосед по комнате, клялся, что Кул Папа мог выключить свет, и оказаться в кровати до того, как он погаснет.
Все снова рассмеялись, заряжая Обадиа новой энергией.
— Хотите послушать о питчерах? Давно я играл со Смоки Джо Уильямсом ростом в два метра. В то время никого не было С таким ростом. Да уж, у него была фишка. Он так сильно подавал, что нам приходилось менять ловцов дважды или трижды за игру. У них руки распухали до размера дыни.
Обадиа показал на своей дряблой руке примерно как.
—■ Старина Смоки пришел в команду, когда он уже был легендой. Я был новичком на первой базе, сидел лицом к ограде, на нас обычно не налегали. Я слышал, как один из ловцов пожаловался на боль в руке. Я еще подумал, что перчатка такая толстая, должна амортизировать, и сказал, дай-ка попробую поймать пару раз от Смоки. Каждый из нас в те дни умел играть на паре позиций, на всякий случай. Но ловец взглянул на меня, как на безумного, и пустил на свое место. Сначала я поймал от Смоки крученый мяч. Крутился он обычно, но скорость была дикой. И я подумал, что нельзя назвать это скоростным мячом. Но разрази меня гром, несмотря на свою молодость, я не решился попросить его кинуть мне быстрый мяч. Поэтому я снова попросил крученый бросок, и получил его. Попросил четырехдневный крипер и получил. Короче, я прошел все известные броски, и в конце попросил скоростной. Смоки улыбнулся, как дантист перед сверлением зуба. И прежде чем я увидел его за-
мах, мяч оказался у меня в перчатке. Гром прежде молнии. Даже не знаю, как я его поймал. Не видел мяча вообще. Я завопил и сбросил перчатку, а все дурни вокруг хохотали. Старина Смоки просто упал от смеха. Так закончилась моя карьера ловца мячей от Смоки Джо, — Обадиа затрясся от смеха и оглянулся на Олли. — Я стоял против Кристи Мэтьюсона и самых лучших белых питчеров, даже против молодого Уоррена Спана. Но никто из них не бросал, как Смоки Джо.
— Ты стоял против Спана? — спросил Олли. — Но как ты играл против него и Мэтьюсона и Кобба, если ты не был в Высшей лиге?
— Мы играли в демонстрационных играх. Иногда на Кубе играли матчи против звезд Высшей лиги. Я помню Тая Кобба из детройтских «Тигров» и Поп Лойдза из «Гавана Редз». Они играли друг против друга в серии из пяти игр. У Кобба было 370, а у Попа даже 500. Кобб был лучшим бэйзстилером у высших, и хвастался, что «разобьёт черных в пух и прах». Эти черные перехватывали его при всякой попытке. У Кобба просто скисло лицо, которое обычно было как морда у быка. Говаривали, что его лицу нельзя сделать ничего, что нельзя было бы поправить ударом сковороды по голове. Но после последней игры на Кубе, Кобб объявил, что больше против черных не играет. И мы его понимали. Он был хоть и уродлив, но не глуп.
Теперь уже и Мэнни хохотал. Кларенс уже много лет не слышал этих историй. Гордость в сердце за отца отразилась у него на лице.
— Слаггеры? Вот Джош Гибсон. Он сделал больше 150-ти метровых пробежек, чем Руц. Единственный, кто выбил мяч за пределы стадиона «Янки». В одном сезоне сделал 75 пробежек до домашней.
— Как же я никогда не слышал о нем? — спросил Мэнни.
— Ну, — дернул плечом Обадиа, — просто он был цветной. Никто не хотел признать, что черный может быть лучше Руца. Но он был. Только Руц выступал 110-120 раз в год, а Джош — раз 50. Если бы Джош играл за белых, Руц бы сбежал домой. Когда Молоток Хэнк шел на рекорд, это шло в зачет черным. Так что если бы Джош настолько опережал Руца, то даже Хэнк не поймал бы его.
— А если бы он играл в наше время, с кем его можно было бы сравнить? — спросил Мэнни.