– Дорогой, а он нас боится, – произнесла женщина, пока Френтис запирал дверь.
– Я не боюсь ничего, кроме утраты любви нашего Отца. – Красивое лицо незнакомца исказилось гримасой ярости. Говорил он правильно, но с сильным кумбраэльским акцентом.
Женщина поморщилась от отвращения, однако продолжала всё тем же весёлым тоном:
– Как ваше имя?
– Моё имя известно лишь Отцу.
Френтис слышал о таком раньше – однажды, когда они гонялись за фанатиками, которые похищали детей в Нильсаэле. За похищениями стоял священник, отлучённый от церкви Отца Мира за ересь, но продолжавший считать себя носителем сана. Наперекор приказу он выкрикивал свои безумные молитвы, пока Дентос не всадил ему стрелу в глаз.
Уловив тень его воспоминаний, женщина вопросительно повернулась.
– Он священник, – объяснил Френтис. – Когда их посвящают в сан, они отказываются от имён, получая от церкви новые, известные только им самим и их богу.
Женщина вновь надменно скривила губы, но заставила себя улыбнуться.
– Как я понимаю, вам многое пообещали за вашу помощь, – произнесла она, обращаясь к незнакомцу.
– Мне даны не обещания, а гарантии. – Человек начал горячиться, на щеках выступили красные пятна. – Было явлено доказательство. Вы выполняете работу, угодную Отцу, разве не так?
Френтис почувствовал, что женщина едва сдерживает смех.
– Конечно-конечно! Простите мне эту маленькую проверку. Мы должны быть осторожными, ведь у слуг… э-э-э… Отца Мира – множество врагов.
– И весьма многоликих, как выясняется, – тихо пробормотал священник.
– Слышала, у вас есть новости, – продолжала женщина. – Об Аль-Сорне.
– Месяц назад он был в Варинсхолде. Король еретиков назначил его владыкой Северной башни.
– Мне дали понять, что у вас был некий замысел? Который если не убьёт его, то хотя бы нанесёт ущерб?
– Был. Но результаты… Несколько неожиданные.
– А они всегда таковы, когда дело касается этого человека.
– С тех пор были предприняты определённые шаги. До Пределов не так уж далеко. – Священник достал маленькую кожаную сумочку, положил её на кровать и отступил назад.
Женщина быстро изучила содержимое.
– Со списком я закончила, – сказал она. – У нас назначена встреча в Варинсхолде.
– Нужно добавить ещё одно имя. Хотя с этой задачей я бы справился и сам, Посланник настаивает, чтобы ею занялись вы. Владыка башни Южного побережья держит вокруг себя крепкий гарнизон, но бывают ситуации, когда до него все-таки можно дотянуться.
Женщина извлекла из сумки лист с оттиснутым изображением белого пламени на чёрном фоне. Френтис тут же узнал эмблему. Фанатики, за которыми охотились Бегущие Волки, ставили это клеймо на домах Верующих – после того как убивали родителей и похищали детей. Чистое пламя Отцовской любви.
– Я просила вам передать, что одного Лорда фьефа будет недостаточно, – заметил женщина. – Сучка тоже должна сдохнуть.
– Все сучки должны сдохнуть, – с ненавистью прошипел он, оглядывая собеседницу с ног до головы горящими глазами.
В одно мгновенье она очутилась перед ним лицом к лицу, скрючив пальцы, словно когти. Священник невольно отступил на шаг, но тут же взял себя в руки.
– Если нам доведётся свидеться ещё раз, – проговорила она, – вполне вероятно, я отправлю вас к вашему богу, так горячо вами любимому.
Священник быстренько прошмыгнул между ними. Френтис понял, насколько они двое могут пугать своим видом: её неистовство и его собственная неподвижность. «Он не имеет ни малейшего представления о том, кто мы такие. Понятия не имеет, что за сделку заключил».
Священник молча направился к двери и вышел, не говоря ни слова.
– Пойди-ка убей эту хрюшку внизу в трактире, – приказала женщина. – Мы произвели на неё слишком сильное впечатление.
– До чего дурацкое место это твоё Королевство, – сказала она на следующее утро, глядя, как владыка башни в сопровождении супруги раздаёт милостыню беднякам. Рядом с ним было всего два гвардейца, несмотря на толпу бродяг у ворот. – В Воларии, – продолжала она, – никто не голодает. Голодный раб бесполезен. Те из свободнорождённых, кто так ленив или глуп, что не может себя прокормить, становятся рабами и трудятся на благо тех, кто заслуживает свободы. И получают взамен еду. Ваши же люди скованы свободой. Свободой голодать и просить милостыню у более удачливых. Как это отвратительно.
«Бродяг не всегда было так много, – подумал Френтис, но не стал говорить этого вслух. – Я и сам был одним из них, но никогда не просил подаяния».