– Снимите с меня эти цепи, – проговорил он, – и я голыми руками разорву глотки дюжине этих уродов.
«Значит, преступник», – решила Лирна.
Несколько мгновений Илтис молча вглядывался в полное решимости лицо громилы, затем повернулся к Лирне.
– Ты придумала, как добыть ключ у надсмотрщика?
«Нет».
– Да. Но придется набраться терпения. Подождать подходящего момента. А пока потихоньку поговорить с соседями, предупредить, чтобы держались начеку.
– Откуда нам известно, кому здесь можно доверять, а кому нет? – заметил Илтис. – Кто-нибудь может нас предать в надежде на освобождение или хотя бы на лучшую долю.
– У нас нет выбора, – твёрдо отрезала Лирна, оглянувшись на Фермина. Тот уже повернулся к ним спиной, но она видела, как сжимаются его кулаки. – Доверие – это всегда риск.
Весть о предстоящем бунте передавалась от пленника к пленнику. По цепочке задавались вопросы и пересказывались ответы. Люди боялись, но никто, кроме Фермина, не отказался – и никто не донёс надсмотрщику. «Свобода всё ещё живёт в их сердцах, – думала Лирна. – Они пока не превратились в рабов».
Лирна сумела задать пару вопросов тоненькой девушке, которую постоянно таскали наверх: сколько человек в команде? все ли они вооружены? В следующий раз, когда её повели к трапу, волосы больше не закрывали её лицо, а в глазах были не только слёзы, но и решимость. Вернувшись в трюм, она сообщила: в команде тридцать человек, кроме того – пятнадцать охранников, они посменно по пять человек сидят у входа в трюм.
Дождавшись, когда Илтис уснёт, Лирна снова попыталась завязать разговор с Фермином. Тот сидел вполоборота к ней. Прикрыв глаза и нахмурившись, парень словно бы прислушивался к далёкому звуку. Лирна тоже вслушалась и уловила едва заметный протяжный рёв.
– Киты поют, – произнесла она.
– Скоро закончат, – пояснил Фермин, приподняв бровь. Его губы тронула мрачная усмешка.
И действительно, песнь резко оборвалась, и по судну, вибрируя, прокатилось эхо сильного удара.
– Красные акулы, – сказал Фермин. – Вечно голодные красные акулы.
– Ты можешь чувствовать их голод?
Парень повернулся к ней, его лицо вновь сделалось непроницаемым.
– Брось, я знаю, кто ты, – продолжила Лирна. – Ты – заклинатель зверей.
– А я знаю, что никакая ты не купчиха. Надсмотрщик угадал? Ты содержанка, да? И ещё я знаю, что ты прекрасно поняла его слова.
– Шлюхам хотя бы платят. В отличие от рабов.
– Слушай, чего тебе от меня надо, а?
– Хочу, чтобы ты сделал то, что хорошо умеешь делать. Украл. Точнее, чтобы это сделал твой новый маленький приятель.
– Украл ключ у надсмотрщика?
– Верно.
– А потом мы освободимся и захватим корабль. Это и есть твой великий план?
– Если у тебя имеется другой, я с удовольствием его выслушаю.
– Конечно, имеется. Мой собственный. Видишь ли, в чём дело, меня зовёт к себе сам хозяин этой посудины. Довольно состоятельный тип, под Воларом у него обширное поместье, а целое крыло здания отдано под гарем из молодых мужчин, привезённых со всех уголков света. Я там буду первым его трофеем из Объединённого Королевства. Меня будут баловать и нежить, тогда как ты будешь ежегодно щениться, пока матка не отсохнет.
– И это все твои желания? Чтобы с тобой забавлялись, как с домашней собачонкой, пока ты не состаришься и не сможешь больше возбуждать хозяина?
– Не беспокойся обо мне. До того как это случится, я буду уже далеко. Целая империя раскинется передо мной со множеством сокровищ, которые можно украсть.
– Забудешь всё, что было прежде? Родной город, собственную мать? – спросила Лирна и заметила, что удар достиг цели: его рот болезненно искривился. – Где она сейчас? Ты знаешь, что с ней произошло после падения города?
Фермин раскачивался взад-вперёд, обхватив колени руками. Он вдруг сделался совсем юным.
– Нет, не знаю, – прошептал он.
– Ты говорил, что заботился о ней. Поэтому и стал воровать, да? Для неё? Хочешь сказать, теперь тебе всё равно, жива она или нет?
– Но как узнать, остался ли там кто-нибудь в живых? Остались ли там свободные?
– Я знаю как. И ты, думаю, тоже.
– Когда городская стража меня арестовала, мама подкупила начальника тюрьмы, чтобы он позволил меня подкормить. Нынешний король дозволяет кое-какие послабления для заключённых, если они, конечно, могут за них заплатить. Точнее, дозволял. – Фермин закрыл глаза, вновь стискивая колени. – Она мертва, я это чувствую.