– Этот ваш Чтец, – оборвал священника лорд Мустор, с его нижней губы свесилась ниточка слюны, – он засел в своём соборе и строчит всякую чушь, не снисходя к мольбам о помощи от людей, которые защищают сейчас город от рабства и смерти!
Он поперхнулся, сморщившись от приступа боли. Рива погладила его по спине и мягко вынула пергамент из дрожащей руки.
– «Всех еретиков, находящихся в этом городе, надлежит предать Отеческому суду, – прочитала она, медленно подходя к священнику. – Святой Чтец самолично взвесит их признания в любви к Отцу. Любой, кто не сможет или не пожелает отречься от своих еретических воззрений, будет выслан за стены к своим безбожным собратьям».
Она смерила священника взглядом. Тот отвёл глаза и надменно вздёрнул свой перебитый нос.
– И это, по-вашему, должно нас спасти? – спросила она.
– Слова Чтеца предназначены были только для владыки фьефа…
Он дёрнулся, как от удара, когда Рива разорвала пергамент надвое и швырнула на пол.
– Пошёл вон, пёс, – сказала она. – И если ты ещё раз заявишься надоедать моему дяде болтовнёй этого старого дурака, ты на своей шкуре узнаешь, что сделают безбожники, стоящие у наших стен, с такими святыми ослами, как вы двое.
Священник хотел было что-то ответить, но прикусил язык, развернулся и пошёл к выходу.
– И передай своему Чтецу, – крикнула она ему в спину, – что, когда всё закончится, ему многое можно будет простить, если он назовёт имя того отродья, которое меня воспитывало.
– Это было ужасно, да? – спросила Велисс.
Они сидели в библиотеке вдвоём, пока её дядя отдыхал в своей спальне. Визит священника потребовал от него долгих речей и слишком утомил владыку: ему пришлось принять настойку красноцвета. Велисс дежурила у его постели, пока он не заснул.
Рива сняла кольчугу, удивившись тому, как провоняла потом её одежда всего за несколько часов. Она лежала на кушетке у камина, а Велисс сидела напротив, глядя так пристально, словно пыталась рассмотреть скрытую рану.
– Мы отбили атаку, – ответила девушка. – Штурм дорого им обошёлся, но завтра они вернутся.
– Я видела много крови, – сказала Велисс. – Да и самой приходилось её проливать, но войны я ещё не видела.
Рива вспомнила о раненых варитаях, ползавших внизу, в то время как тысячи людей на стенах радовались их смерти.
– Да, это было ужасно.
– Тебе не следует драться, Рива. Ты нужна этим людям, и незачем рисковать…
– Я должна. И я буду. – Она твёрдо взглянула в расстроенное лицо советницы, внезапно осознав, что улыбка Велисс ей нравится гораздо больше. – Извините, я наговорила вам кучу всякого… Всяких грубостей.
– Ничего, мне случалось слышать вещи и похуже. Сука, блудница, лгунья… Шпионка. При том что все это правда. Так что не беспокойся о моих чувствах, детка.
– Зачем же тогда вы остались? Сейчас могли бы быть далеко отсюда, да ещё и при деньгах.
– Я просто не могу сейчас его покинуть.
Рива села, потирая ноющую руку. Натягивать лук из горного ильма было трудно, но в горячке боя она не замечала боли.
– Как давно вы уже вместе?
– Мы встретились в Варинсхолде много лет назад, твой дядя гостил при королевском дворе. Он был аккуратным и щедрым клиентом, поэтому, когда ему пришло время занять кресло владыки, я по нему скучала. Два года спустя обстоятельства… вынудили меня покинуть Варинсхолд, и я подумала, что встречу здесь тёплый приём – или хотя бы раздобуду малость денег и уеду за границу. Он оказался гораздо щедрее, чем я надеялась, к тому же охотно принимал мои советы.
– Могу ли и я рассчитывать на них, когда придёт моё время?
– Думаю, ты и сама понимаешь: я сделаю все, о чём бы ты ни попросила, дорогая, – мягко проговорила Велисс, глядя ей в глаза.
Рива отвернулась, сосредоточенно растирая мышцы.
– Твой дядя и я… – продолжила советница. – Мы… уже давно не вместе. Выпивка повлияла не только на его печень, а мои, как бы это выразиться, личные интересы всегда лежали вне профессиональной деятельности. Интересы, которые твой дядя мне позволяет удовлетворять, с должной осмотрительностью, разумеется. В общем, измены не будет, если проблема в этом.
«Грязная, забывшая Отца грешница…»
– Книга Разума повествует, что Отец создал мужчин и женщин, чтобы они любили друг друга, и их любовь – это отражение Отцовской любви к человечеству. Книга Законов гласит, что брак – это союз мужчины и женщины. Книга Страшного Суда определяет любое осквернение этого союза как грех против Отцовской любви.
– Все это просто слова, дорогая, – возразила Велисс. – Куча старых слов. Я же насквозь тебя вижу, Рива. Я вижу, куда смотрят твои глазёнки, как бы ты ни пыталась это скрывать.