– Я решил, что прикончил эту падлу ударом дубинки, а он, гад, очухался и пырнул меня ножом, – шипел Дергач сквозь сжатые зубы. – Ну, потом-то я ему, конечно, мозги вышиб, можете быть покойны.
Давока завязала узел, и они вместе с Френтисом двинулись дальше.
– Человек десять умрут сегодня ночью, – тихо прошептала она. – Остальные будут долго выздоравливать.
– У нас нет времени, – ответил Френтис. – Через час снимаемся с места.
Она мрачно кивнула и бросила осторожный взгляд на Греалина, который сидел у небольшого костра, завернувшись в плащ, словно ему было холодно.
– Он тоже пойдёт с нами?
– Он – аспект моей Веры и командир нашего отряда. Не подобает бросать его здесь.
– Командир? – приподняла бровь Давока.
Проигнорировав её сарказм, Френтис кивком подозвал мальчика.
– Итак, что ты можешь рассказать о своём отце?
– Двадцать золотых? – раскрыл от удивления рот Арендиль. – А дедушка говорил, что владыка фьефа до того скуп, что даже шлюхе в таверне не заплатит.
– Зачем он тебя разыскивает, как думаешь? – спросил Френтис.
– Ну, я его наследник. Единственный плод его грязного семени. – Мальчик смущённо отвёл глаза, переминаясь с ноги на ногу. – Мы с ним никогда не встречались, но я хорошо чувствую его ненавистную тень, упавшую на мою жизнь. Знаю, его желание заполучить меня превратилось в одержимость, граничащую с безумием. Временами я замечал, что матушка смотрит на меня как-то странно: казалось, она видит во мне его. – Выпрямившись, Арендиль взглянул в глаза Френтису. – Я не позволю ему забрать меня. Лучше смерть.
«Отрежь ему палец и пошли подарочек владыке фьефа. Это может спровоцировать Дарнела на опрометчивые действия». Мысль принадлежала не ему, он точно знал. Это была её мысль. Гниль их союза проникла глубоко в его душу.
– Клянусь, этого никогда не произойдёт, – пообещал Френтис Арендилю, кладя руку ему на плечо. – Ты сегодня отлично сражался. Помоги госпоже Иллиан собрать оружие, ладно?
Лицо подростка просияло от гордости, и он убежал разыскивать Иллиан.
– А Ваэлин знал? – спросил Френтис, садясь у костра напротив аспекта Седьмого ордена.
– Нет. Он узнал только перед своим отъездом в Пределы. Аль-Сорна заехал тогда в Дом, и у нас с ним… состоялась интересная дискуссия. – На посеревшее лицо Греалина начали возвращаться краски. Френтис вспомнил о женщине и кровотечениях, происходивших всякий раз, когда она пользовалась украденным даром.
– Ваши способности причиняют вам боль? – спросил он.
– Скорее иссушают меня. Столько сил, высвобождаемых разом, чреваты последствиями. Поэтому я и не стремлюсь похудеть, брат. Жир предохраняет меня от быстрого истощения.
– А где расположен Дом вашего ордена?
– У Седьмого ордена нет Дома. И никогда не было в последние четыре столетия. Мы пронизываем ткань Веры и Королевства, словно осенняя паутинка, всегда скрытые от чужих глаз.
– Как вы сами в нашем ордене?
– Совершенно верно. Когда-то мне казалось, что нет убежища надёжней, – сардонически ухмыльнулся Греалин. – Забавно видеть, как мудрецы садятся в лужу.
– Те мои братья, которых я нашел… Аспект Арлин отправил их с вами в качестве защиты, верно?
– Да. И они погибли, исполняя его приказ.
– Куда вы собирались идти?
– На север, к перевалу. А если бы путь туда оказался перекрыт, тогда на запад, в Нильсаэль, а оттуда уже в Пределы. Вместо этого я застрял тут с тобой и твоим героическим партизанским отрядом. Когда-нибудь о вас сложат баллады. Если, конечно, останется кто-то, кто сможет поведать о тебе поэтам.
«Он совершенно пал духом», – понял Френтис, глядя на обвисшие щеки и тусклые глаза Греалина.
– Люди ждут, что мы укажем им путь, – ответил Френтис. – Подарим им надежду. И как аспект вы можете дать им всё это.
– Единственное, чем я могу их одарить, – ужас. Они узнали, кто я, и испугались. Лонакская женщина просто более искренна, чем остальные. Обладать даром – значит познать на собственной шкуре, что такое страх и отчуждение. Мы не принадлежим дневному свету, мы пришли из тени. Только так мы можем служить Вере. Это самый трудный урок, но наш орден хорошо его усвоил.
– Время действовать по старинке прошло, аспект. Все переменилось. Они пришли сюда и сломали сложившийся уклад. И что будет дальше, зависит только от нас.
– Думаешь изменить мир, брат? Хочешь благородными деяниями смыть пролитую тобой кровь?
– Её не смыть никогда. Но это не значит, что я должен вечно барахтаться в этом болоте.