– Аркен! – Рива заставила себя подняться на ноги и заковыляла вдоль берега. – Аркен!
Словно в насмешку над ней, две оставшиеся катапульты метнули снаряды. Просвистев в темноте, валуны врезались в стену над головой Ривы, так что ей пришлось уворачиваться от обломков, куча камней непрерывно росла под увеличивающейся вмятиной в стене. Куча, может быть, и не слишком высокая, но сейчас она казалась Риве горой.
– Она здесь! – закричали откуда-то сверху. – Благословенная госпожа Рива жива!
Подняв голову, она увидела множество бледных лиц, глядящих на неё с парапета. Хор благодарных голосов пронёсся по стене по мере того, как новость о её чудесном спасении передавалась из уст в уста.
«Вообразили, что победа у нас в кармане», – поняла Рива, отворачиваясь к реке. Огни на военном корабле начали гаснуть один за другим, катапульта продолжала гореть, хотя уже не так ярко. В её голове всплыли слова из Книги Мудрости: «Война делает из людей глупцов».
Аркена нашли неподалёку от дамбы. Из спины у него торчала стрела, парень лишился сознания от кровопотери и холода. После того как Риву подняли на стену с помощью длинной верёвки, девушка бросилась к целителям. Однако защитники мешали, толпясь вокруг неё и громогласно выражая благодарность. Некоторые вставали на колени, другие молились Отцу, прочие смотрели на неё с благоговейным трепетом. Рива вдруг возненавидела всех этих людей. Их беззаветная вера была отвратительным предательством той жертвы, на которую она только что пошла. «Отец не сделал ровным счётом ничего! – хотелось закричать ей. – Мне просто-напросто повезло. Какая я вам благословенная? Поглядите на трупы, плывущие по реке, они – дело моих рук».
Но произносить подобное вслух, разумеется, не следовало. Им необходимо было знать, что на ней – благословение Отца, ведь это означало, что Он присматривает за городом.
Когда она наконец добралась до дома целителей, брат Гарин как раз смывал кровь с рук. Аркен ничком лежал на столе: из-под салфетки, прикрывавшей рану на спине, по его изжелта-бледной коже стекали ручейки крови. Глаза были закрыты, но веки слегка подрагивали.
– Он будет жить? – спросила она целителя.
– Думаю, да, – ответил тот. – Парень молод и силен, как бык.
Силы внезапно оставили её, и она сползла по стенке на пол. «Не реви», – приказала она себе, чувствуя подступившие слёзы.
Гарин взял одеяло, мягко поднял Риву на ноги и накинул его ей на плечи.
– Нехорошо, госпожа, – заметил он, потрогав её лоб. – Совсем нехорошо.
Усадив девушку у камина, Гарин принёс ей чашку с каким-то тёмным горячим напитком, а сам отправился зашивать рану Аркена.
– Весь город гудит, – сказал целитель, не поднимая глаз от работы. – Мол, вы обрушили пламенный гнев Отца на страшные машины еретиков.
– Что-то я сомневаюсь, что вы разделяете подобные воззрения, брат, – ответила она, сделала глоток и скривилась от отвращения. – Что это за гадость?
– «Братний друг». Отлично согревает, если немного подержать над огнём.
Рива вспомнила, как бегавший за Алорнис пьяный поэт хлебал это пойло, будто родниковую воду, и покачала головой: не была уверена, что сможет проглотить ещё хоть каплю.
– А голова после него должна кружиться? – спросила она.
– О да!
– Ну тогда все в порядке.
Рива уселась поудобнее, чувствуя, как с каждым глотком по телу разливается тепло. От терпкого вкуса напитка её язык немел. Руки брата Гарина двигались замечательно ловко для такого крупного мужчины, он с помощью двух пинцетов сшивал края раны нитью из овечьих кишок.
– Вы хороший целитель, брат.
– Неужели? Спасибо на добром слове, госпожа.
– Он мне мно-о-го про вас рассказывал. – Она сделала ещё глоточек. – Пятый орден. Лучшие цю… це-ли-те-ли на свете.
– Кто?
– Аль-Сорна. Тёмный-претёмный Меч. Кто ж ещё? – Рива поднесла чашку к губам и удивилась, что та уже опустела. – Я думала, что тоже смогу. Ну, как он, понимаешь? А они все взяли да погибли. Все, кроме меня, разумеется. Я же бла-го-сло-вле-на самим Отцом.